– Как думаешь поступить, Перри?
– Попытаемся собрать все факты, которых, вероятно, будет совсем немного, так как полиция плотно закрыла рты всем свидетелям. Будем участвовать в предварительном слушании и вывернем все улики наизнанку. Все изучим и попытаемся найти слабое место.
– А если потерпим неудачу?
– Исполним до конца наш долг по отношению к клиенту, – мрачно заявил Мейсон.
– Значит, ты позволишь ей признаться в простом убийстве?
Мейсон кивнул.
– Я не понимал раньше, в каком положении ты можешь оказаться. Перри, прошу тебя, не делай этого! Подумай о Делле, если не желаешь думать о себе…
– Я думаю о Делле. Мысли о ней ни на минуту не оставляют меня. Но в этой игре мы участвуем вместе, Пол. Как и в других играх на протяжении долгих лет. У нас были радости, не избежать и печалей. Она никогда бы не позволила мне обмануть клиента, и, клянусь Богом, я никогда так не поступлю.
Глава 16
В зале суда было совсем немного зрителей. Судья Саммервил занял свое место, и бейлиф призвал собравшихся к порядку.
Салли Мэдисон, пребывавшая в несколько подавленном настроении, сидела прямо за спиной Перри Мейсона, хотя на ее лице, как обычно, нельзя было прочесть ни единой мысли. Она явно постаралась отстраниться от напряжения и драматизма самого судебного процесса. В отличие от большинства клиентов, она ни разу не обратилась шепотом к своему адвокату и вполне могла бы быть заменена каким-либо красивым предметом мебели – если говорить об участии в защите.
– Объявляю открытым предварительное слушание дела по обвинению Салли Мэдисон, – произнес судья Саммервил. – Вы готовы, господа?
– Обвинение готово, – сказал Рэй Мэдфорд.
– Защита готова, – спокойно подтвердил Мейсон.
Окружной прокурор явно пытался застать Перри Мейсона врасплох.
Трэгг так пока ничего и не сказал о наличии отпечатков пальцев Деллы Стрит на орудии убийства. Рэй Мэдфорд – один из самых изворотливых представителей окружной прокуратуры – старался соблюдать максимальную осторожность в поединке с Перри Мейсоном. Он слишком хорошо знал о мастерстве адвоката, о его способности не упускать ни малейшей детали в деле. В то же самое время государственный обвинитель старался представить слушание обычной процедурой, в которой судья просто заставит обвиняемую отвечать на вопросы, прекрасно понимая, что главная битва состоится перед присяжными в суде высшей инстанции.
– Моей первой свидетельницей будет миссис Джейн Фолкнер, – объявил Мэдфорд.
Миссис Фолкнер в траурных одеждах заняла место для дачи свидетельских показаний и негромким голосом рассказала, как вернулась «после визита к друзьям» и обнаружила у дверей своего дома Перри Мейсона и обвиняемую Салли Мэдисон. Она впустила их в дом, объяснив, что муж еще не вернулся, потом прошла в ванную и обнаружила на полу тело.
– Ваш муж был мертв? – спросил Мэдфорд.
– Да.
– Вы уверены, что обнаружили тело именно вашего мужа Харрингтона Фолкнера?
– Конечно, уверена.
– У меня все, – сказал Мэдфорд, потом добавил, повернувшись к Мейсону: – Я просто представлял corpus delicti
[26].
Мейсон поклонился и спросил:
– Вы были у друзей, миссис Фолкнер?
Ее взгляд был спокойным и сосредоточенным.
– Да, весь вечер я провела с Адель Фэрбэнкс, моей подругой.
– У нее дома?
– Нет, мы ходили в кино.
– Узнав, что ваш муж убит, вы позвонили именно Адель Фэрбэнкс?
– Да. Я чувствовала, что не могу остаться одна, хотела, чтобы она была рядом.
– Благодарю вас. У меня все.
Следующим место для дачи свидетельских показаний занял Джон Нелсон. Он сообщил, что работает в банке; что знал Харрингтона Фолкнера много лет; что в день убийства мистер Фолкнер позвонил в банк и сказал, что хотел бы получить крупную сумму наличными; что вскоре после звонка мистер Фолкнер приехал в банк и его впустили через боковой вход; что он попросил выдать ему двадцать пять тысяч долларов наличными, сняв их с личного счета. Именно с личного, уточнил кассир, а не со счета корпорации Фолкнера и Карсона. На счету мистера Фолкнера осталось всего пять тысяч долларов.
Нелсон решил, что будет нелишним записать номера банкнот, тем более что Фолкнер попросил выдать двадцать тысяч долларов тысячными банкнотами, две тысячи – стодолларовыми банкнотами и три тысячи пятидесятидолларовыми. Нелсон показал, что вызвал одного из помощников кассира, и они вместе переписали все номера банкнот. Затем деньги были переданы мистеру Фолкнеру, который положил их в саквояж.
Мэдфорд легко и непринужденно представил список номеров банкнот, который был принят судом в качестве вещественного доказательства. Потом Мэдфорд продемонстрировал всем кожаный саквояж и спросил Нелсона, не видел ли тот его раньше.
– Видел, – ответил Нелсон.
– Когда?
– В то время и в том месте, о которых я рассказывал. Именно этот саквояж мистер Фолкнер принес в банк.
– В этот саквояж были положены двадцать пять тысяч долларов?
– Да, в этот.
– Вы уверены?
– Уверен.
– Вы можете проводить перекрестный допрос, – сказал Мэдфорд Мейсону.
– Почему вы уверены, что это именно тот саквояж? – спросил Мейсон.
– Я хорошо разглядел его, когда складывал деньги.
– Вы сами складывали в него деньги?
– Да. Мистер Фолкнер поставил саквояж на маленькую полочку перед окном кассира. Я открыл окно и лично положил двадцать пять тысяч долларов в саквояж. В тот момент я заметил странную дыру на внутреннем кожаном кармане. Можете убедиться, господин адвокат, там есть дыра неправильной формы с рваными краями.
– Благодаря этой дыре вы и узнали саквояж?
– Да.
– Больше вопросов нет, – сказал Мейсон.
Следующим свидетелем был сержант Дорсет. Он дал показания об увиденном в доме Фолкнера: рассказал про положение тела, обнаружение саквояжа под кроватью в спальне, небрежно брошенные на кресло пиджак, рубашку и галстук, безопасную бритву с остатками пены и волос, найденную на полочке. Пена на бритве практически высохла, что, по мнению сержанта, свидетельствовало о том, что ею пользовались три-четыре часа назад. Лицо трупа было гладко выбритым.
Мэдфорд поинтересовался, встречался ли сержант Дорсет с обвиняемой.
– Да, сэр, встречался.
– Вы разговаривали с ней?
