– Сильвия! – резко крикнул он.
Она дернулась, услышав его голос, и неуверенно замерла на пороге, затем повернулась и посмотрела на него горящими темными глазами, в которых плескались эмоции.
– Подойдите сюда, – приказал Мейсон.
– Кто вы такой? – спросила она. – Что вы хотите? Как вы смеете так со мной разговаривать и…
Мейсон в три прыжка оказался рядом с ней и сжал сильными пальцами ее левую руку чуть выше локтя.
– Взгляните, – приказал он.
Мгновение она колебалась, потом попробовала высвободиться. Мейсон быстро ее развернул и подтолкнул к открытой двери в кабинет. Она в негодовании повернулась к нему.
– Да как вы смеете…
Сильвия Оксман резко запнулась при виде навалившейся на стол фигуры, потом открыла рот, готовясь закричать. Мейсон зажал его ладонью.
– Поосторожнее, – предупредил он.
Адвокат подождал, пока женщина немного придет в себя, затем опустил руку и спросил:
– Сколько времени вы сидели в приемной до моего прихода?
– Минуту или две, – ответила она тихим, едва слышным голосом, потом резко вдохнула воздух. Она смотрела на него безумными испуганными глазами, потом как завороженная снова повернулась к письменному столу, словно ее туда тянула какая-то невидимая сила, сопротивляться которой она не могла.
– Вы можете это доказать?
– Что вы имеете в виду?
– Кто-то видел, как вы сюда заходили?
– Не знаю. Не думаю, что кто-то видел. Не могу сказать… Кто… кто вы такой? Я и раньше вас здесь видела. Вы знаете, как меня зовут.
Мейсон кивнул и представился:
– Моя фамилия Мейсон. Я адвокат. А теперь прекратите это представление. Или это сделали вы, или…
Он запнулся, когда его взгляд остановился на нескольких продолговатых листах бумаги, лежавших на ежедневнике. Он протянул руку и осторожно поднял их.
– Мои долговые расписки! – Сильвия Оксман чуть не задохнулась от волнения. – Я пришла, чтобы за них заплатить.
– Семь с половиной тысяч долларов. Правильно? – спросил Мейсон.
– Да.
– Вы хотели передать Грибу деньги за них?
– Да.
– Именно поэтому вы сюда приехали сегодня вечером?
– Да.
– Хорошо, давайте взглянем на деньги, – с мрачным видом предложил Мейсон.
– Какие деньги?
– Хватит тянуть время! На семь с половиной тысяч баксов, которые вы собирались отдать Грибу в обмен на долговые расписки.
– С какой стати мне их вам показывать?
Мейсон потянулся к ее сумочке. Сильвия отпрыгнула назад, глядя на него широко раскрытыми испуганными глазами. Он не успел схватить сумочку.
– Семи с половиной тысяч долларов у вас нет, – объявил Мейсон.
Сильвия ничего не ответила. Она дышала отрывисто и часто, ноздри раздувались.
– Это вы его убили? – спросил Мейсон.
– Нет… конечно, нет… Я вообще не знала, что он здесь.
– А вы знаете, кто его убил?
Она покачала головой.
– Послушайте меня, – заговорил Мейсон. – Я попробую вам помочь. Уходите и постарайтесь, чтобы никто вас не видел, когда будете выходить из коридора. Идите к одному из рулеточных столов и начинайте играть. Ждите меня. Я хочу с вами поговорить и услышать от вас правду. Запомните, Сильвия: никакого вранья.
Она колебалась мгновение, потом спросила:
– Почему вы это делаете для меня?
Мейсон рассмеялся с мрачным видом.
– И в самом деле, почему? Просто из-за дурацкой преданности моим клиентам. Я их защищаю, даже когда они мне врут, а врет большинство, некоторые еще пытаются обвести вокруг пальца.
Она изучающе смотрела на него темными блестящими глазами. К ней вернулась целеустремленность. Сильвия внезапно успокоилась и взяла себя в руки.
– Благодарю вас, – сказала она. – Но вообще-то я не являюсь вашей клиенткой.
– Если вы и не клиентка, то очень близки к этому. И, черт побери, я не могу поверить, что вы совершили это убийство. Но вам придется долго объясняться, прежде чем получится убедить других. А теперь уходите.
– Мои долговые расписки, – напомнила она. – Если мой муж когда-нибудь…
– Забудьте о них, – перебил Мейсон. – Для разнообразия доверьтесь мне. Я ведь вам верю.
Она мгновение задумчиво разглядывала его, потом отступила к двери, стараясь не смотреть на письменный стол.
– Эти долговые расписки… – опять открыла рот Сильвия Оксман.
– Уходите и не закрывайте дверь. Оставьте открытой, как было.
Она выскользнула за дверь, и секунду спустя в кабинете прозвенел звонок, сигнализируя, что Сильвия завернула в коридоре за угол.
Мейсон достал из кармана бумажник, отсчитал семь с половиной тысяч долларов, открыл ящик письменного стола носком ботинка и бросил в него деньги. Потом он толкнул ящик ногой, закрывая его, взял долговые расписки большим и указательным пальцами, зажег спичку и поднес ее к листам бумаги. К тому времени, как огонь добрался до его руки, расписки превратились в темные продолговатые куски, тлевшие по периметру. Огонь съедал последние части в центре.
Внезапно в тишине кабинета опять прозвенел звонок, объявляя, что кто-то приближается к нему по коридору. Через долю секунды звонок прозвучал еще раз. Значит, приближались двое.
Адвокат поспешно сжал то, что осталось от расписок, в руке, превращая эти остатки в пепел, бросил не сгоревшие уголки, за которые он их держал, в рот, быстро вышел в приемную и локтем захлопнул дверь в кабинет так, что щелкнул пружинный замок. Там он вытер почерневшие руки о брюки, опустился в кресло, открыл журнал и разворачивал жвачку, чтобы отправить пластинку в рот, когда открылась дверь в приемную. Появился Дункан в сопровождении высокого мужчины с водянистыми голубыми глазами, одетого в твидовый костюм. На плащах у обоих мужчин блестела влага.
Дункан резко остановился, уставился на Мейсона и спросил:
– Что вы здесь делаете, черт побери?
Мейсон неторопливо отправил пластинку жвачки в рот, свернул обертку в шарик, бросил его в пепельницу, сделал пару жевательных движений и только потом заговорил:
– Я жду Сэма Гриба, потому что хотел с ним поговорить. А раз уж вы здесь, я готов побеседовать с вами обоими.
– Где Сэм?
– Не знаю. Я постучал, никто не отозвался, поэтому я решил подождать. Странно, что у вас тут нет свежих журналов. Такое впечатление, что я нахожусь в приемной у стоматолога.
– Сэм у себя, – раздраженно сказал Дункан. – Должен быть у себя. Когда в зале идет игра, кто-то из нас обязательно находится в кабинете.
