– Значит, хотите углубляться в технические детали?
– Понимайте, как вам будет угодно.
– Но вы находились здесь, когда был обнаружен труп, – напомнил сержант.
Мейсон спокойно достал из кармана портсигар, вынул из него сигарету, зажег спичку и заговорил только после того, как прикурил.
– Нет, сержант, меня здесь не было, я оставался в приемной. Дверь, отделявшая меня от убитого, была заперта. Ключа от нее у меня не было и нет. Более того, если бы я пришел сюда, чтобы заплатить семь с половиной тысяч долларов, и заплатил их, то логично предположить, что я здесь закончил дела, и поэтому ушел бы отсюда. А если бы я убил Сэма Гриба, чтобы чем-то завладеть, то едва ли стал бы оставлять семь с половиной тысяч долларов у него в ящике стола, а потом ждать, когда труп вернется к жизни.
Сержант нахмурился и оценивающе посмотрел на Мейсона.
– Мне все равно не нравится вся эта история, – признался он.
– Мне тоже никогда не нравились дела об убийстве, сержант, – сказал Мейсон успокаивающим тоном.
Мэрилин Смит захихикала.
– Я приказываю вам не покидать корабль, пока я не разрешу вам это сделать, – рявкнул сержант.
– Вы хотите сказать, что арестуете меня на судне, которое в настоящее время находится за пределами двенадцатимильной зоны? Под свою ответственность? – уточнил Мейсон.
– Я хотел сказать то, что сказал, – огрызнулся сержант. – Вы не должны покидать корабль, пока я вам не разрешу. И я не собираюсь обсуждать с вами правовые последствия своего приказа.
Внезапно в приемную ворвался сотрудник в форме дорожно-транспортной полиции.
– Сержант, женщина прячется где-то на борту, – возбужденно объявил он.
– Прячется? – воскликнул сержант. – Ты о чем говоришь?
– Да! Ее нет в очереди тех, с кого снимают показания, а сотрудник за столом, который эти показания записывает, клянется, что ее не видел. Но немало людей помнят, как видели ее на борту. Человек шесть смогли ее подробно описать. Ее видели уже после того, как мы поднялись на борт. Значит, она не могла вернуться на берег. А двое видели, как она сидела в баре за столиком и разговаривала с этим адвокатом.
И сотрудник дорожно-транспортной полиции показал указательным пальцем на Перри Мейсона.
Глава 8
После эффектно прозвучавшего обвинения в приемной воцарилась тишина. Первым ее нарушил Мейсон.
– Да, припоминаю, – медленно кивнул он. – Я разговаривал с женщиной, отвечающей этому описанию.
– Ее имя, фамилия? – нахмурившись, спросил сержант.
– Я не могу назвать вам ее имя и фамилию, сержант.
– Вы хотите сказать, что не знаете, кто она такая?
– Я говорю, что не могу назвать вам ее имя и фамилию, – повторил Мейсон.
– Но вы не станете утверждать, что не знаете, кто она такая.
Мейсон просто улыбнулся.
– Послушайте, Мейсон, ваше поведение в этом деле заслуживает серьезной критики, – заметил сержант.
– Это я понял из ваших слов, – заявил ему Мейсон.
– Вам подобное не сойдет с рук.
– Что подобное? – невинно уточнил Мейсон.
– Ваше поведение!
– Ну, поскольку я уже так себя вел, то остается только один-единственный вопрос: сойдет ли оно мне с рук, как вы это сформулировали, – снова заговорил Мейсон, критически оглядывая кончик сигареты. – А это спорный вопрос.
Сержант повернулся к сотруднику в форме дорожно-транспортной полиции.
– Запри его где-нибудь. Не позволяй ему ни с кем разговаривать, ни с кем видеться. Оставайся с ним в одном помещении, но, если он попытается с тобой разговаривать или задавать вопросы, не отвечай.
– Я, конечно, хочу поставить вас в известность, что решительно протестую против подобного, ничем не обоснованного, своевольного обращения со мной, – официальным тоном заявил Мейсон.
– Да протестуйте, сколько влезет, черт вас побери, – ответил сержант. – С меня довольно. Уже вас наслушался. Джерри, уведи его отсюда, а я обыщу эту чертову посудину снизу доверху и не успокоюсь, пока не найду эту даму со снежно-белыми волосами в серебристом платье. Никого не отпускать на берег, независимо от того, разрешили им это или нет. Никто его не покинет, пока я не найду эту женщину. Она может попытаться избавиться от серебристого платья и переодеться в мужскую одежду, или еще что-то придумает. Сейчас дело выглядит так, что это она совершила убийство, а Перри Мейсон – ее адвокат.
Сержант повернулся к Берту Кастеру и спросил:
– Вы готовы поклясться, что она вышла на палубу и выбросила за борт автоматический пистолет?
– Да, – кивнул Кастер.
– Нет, он не готов, – вмешалась Мэрилин Смит и говорила твердо и уверенно. – Он может поклясться только в том, что на палубе стояла женщина в серебристом платье и еще одна женщина, когда он видел, как в воду летел сброшенный с борта пистолет.
– Вот он – результат общения этого чертова адвоката с нашими свидетелями! – в сердцах воскликнул сержант. – Забирай его отсюда и запри, Джерри.
Патрульный из дорожно-транспортной полиции опустил левую руку на плечо Перри Мейсона. На боку у него зловеще выпирала кобура и притягивала взгляд.
– Пошли, приятель, – сказал он.
– Но я протестую… – попытался возразить Мейсон.
Патрульный развернул его лицом к двери и объявил:
– Вы уже и так много протестовали. Сами пойдете или мне придется вас тащить?
– Конечно, пойду сам, – с улыбкой ответил Мейсон и пошел по коридору в сопровождении сотрудника дорожно-транспортной полиции.
Его отвели в каюту, где продержали более трех часов.
* * *
Когда Мейсона выпустили из этой каюты, туман все еще висел над водой. Его встречал высокий худощавый мужчина в черном сомбреро, который говорил неторопливо и растягивал гласные. Он производил впечатление спокойного, уверенного в себе и знающего свое дело человека.
– Я – федеральный маршал, – представился он. – Что вы делали на борту корабля?
– Пришел по делу.
– У вас было дело к Сэму Грибу?
– Да.
– Какого рода дело?
– Я выполнял поручение клиента. Я поднялся на борт, чтобы встретиться с мистером Грибом. Насколько мне известно, он был уже мертв, когда я здесь появился. Живым я его не видел. Я не знаю, кто его убил, и не собираюсь делать никаких заявлений.
Маршал кивнул, потом спросил:
– Вы знаете, что я могу поставить вас перед Большим жюри
[15] и заставить говорить?
