Амара оглядывает роскошное помещение, оглашаемое притворными женскими вздохами и стонами. Виктория стонет громче всех, но похоже, что приемы Драуки интересуют ее гораздо больше, чем лежащий под ней мужчина. Обе женщины стараются впечатлить и превзойти друг друга, ублажая своих ничего не подозревающих клиентов. Амара отворачивается к окну и тут же отводит взгляд, не желая видеть, что делают двое мужчин с Бероникой. Легче всех приходится Дидоне и Крессе, которые в четыре руки делают массаж распростертому на скамье мужчине.
— Я думала, что, может быть… — Под злым, непонимающим взглядом Марии Амара умолкает. Так или иначе, она все равно не представляла, что сказать. Могла ли она признаться, что возлагала надежды на этот жидкий симпозиум и рассчитывала, подобно куртизанкам из греческого высшего общества, впечатлить богатых мужчин своим искусством вести беседу? Она сама заслужила это унижение. Лучше вообще ничего не ожидать, чем оставаться одураченной.
Раздается смех, и из парной к бассейну выходят еще трое клиентов. На сей раз Амара не мешкает. Оставив Марию позади, она подплывает к мужчинам. Поднимаясь по ступеням из воды, она не пытается подражать Виктории, а вспоминает резкие движения Феликса, обгоняющего соперников в палестре, его порывистость и ярость.
Она гордой поступью подходит к мужчинам и без извинений вмешивается в их беседу.
— Я Амара из Афидны, — говорит она. — Это двенадцатый город Аттики, где когда-то жила Елена Троянская. Кто из вас считает себя достойным моего внимания?
Трое мужчин весело переглядываются, не зная, как реагировать. Созданная Амарой иллюзия власти эфемерна. Она знает, что, будь им угодно, любой из них может овладеть ею силой. Это знание не пугает ее, а только придает решимости. Она протягивает руку самоуверенному на вид мужчине, который, как она надеется, не станет самоутверждаться, унижая ее.
— Разве можно отвергнуть такую амазонку? — осклабившись, говорит он, берет ее за руку и следует за ней к пустой скамье.
Амара узнала о технике секса больше, чем необходимо, и умеет доставить удовольствие мужчине. Главное сейчас начисто отрешиться от своего тела. Разрываясь между страхом и гневом, она отрабатывает привычную программу. Паника угрожает вернуть ее к действительности всего раз, ближе к концу, когда он пытается силой перевернуть ее на спину. Она уступает, говоря себе, что так все завершится быстрее.
Когда мужчина кончает, она, не дожидаясь благодарности, поворачивается к нему спиной и направляется к бассейну. С каждой ступенькой вода поднимается выше, доходит ей до талии, и вот уже Амара полностью погружается в воду и плывет к окну. Если бы она не знала и не слышала, что осталось за ее спиной, то могла бы вообразить, будто простирающийся впереди морской горизонт принадлежит ей одной. Но она знает, что здесь, на просторе и свету, остается такой же невольницей, что и в тесной темноте своей кубикулы.
Глава 11
Ты считаешь себя целомудренной только потому, что была шлюхой поневоле?
Сенека. Декламации, 1.2
Амара обнимает плачущую Дидону. Они жмутся друг к другу на ее узкой кровати, над трясущимся плечом Дидоны виднеется наставление «Засаживай медленно!», вырезанное Амарой на стене. Сейчас ей сложно представить, почему оно когда-то казалось смешным. Полузадернутая занавеска рядом с ней дарит им немного уединения. Амара не смеет закрыть ее до конца. Из коридора доносится громкий голос Виктории, распаляющей какого-то мужчину похвалами. В любой момент их прервет очередной клиент. По ночам у девушек нет времени на себя, даже если им необходимо излить горе.
— Я не могу так жить, — всхлипывает Дидона. — Я больше не могу это терпеть. Это невыносимо, я больше не могу.
— Но в термах ты пользовалась таким успехом! — говорит Амара, гладя ее по волосам. — Тебя превзошла разве что Виктория. А сколько денег оставили тебе в благодарность клиенты! — В тот момент Амара позавидовала подруге, но теперь ей хотелось бы, чтобы Дидона заработала вдвое больше. Она обнимает подругу еще крепче. — Просто старайся скопить на свободу. Остальное не важно.
— Нам никогда отсюда не вырваться! — отталкивает ее Дидона. — Это конец! Мы проживем так всю жизнь. — Она истерически повышает голос: — Будь я действительно целомудренна, я бы скорее покончила с собой, чем позволила мужчине ко мне прикоснуться!
— Пожалуйста, не надо, — увещевает ее Амара. — Прошу тебя, не говори так.
— Усилиями Феликса все, что было во мне хорошего, умерло в этой кубикуле. — Дидона закрывает лицо руками, то ли останавливая слезы, то ли пытаясь стереть из памяти ужасные воспоминания. — Восемь денариев. Вот сколько ему заплатили за мою девственность. Вот сколько стоила моя честь.
— У тебя не было выбора, — говорит Амара. — Это не твоя вина.
— Знаешь, что он сказал мне сегодня утром?
Амара не отвечает. Она и без того подозревала, что Дидону довела до отчаяния жестокость их сутенера.
— Он спросил, считаю ли я, что моя мать умерла. Я сказала, что она наверняка погибла. Тогда он ответил, что мне не стоит беспокоиться… что, если она была так же прекрасна, как я, пираты ее не убили… что ее сделали шлюхой и кто-то, скорее всего, трахает ее в тот же самый момент, когда он трахает меня… — Дидона снова начинает всхлипывать. — Он не оставляет нам ни капли надежды, уничтожает все без остатка…
Амара смотрит на дым, клубящийся из глиняной лампы в углу кубикулы. Маленький Приап, купленный ею у Рустика, свирепо ухмыляется. Лампа почти догорела. Виктория на ее месте посоветовала бы Дидоне не принимать слова Феликса близко к сердцу.
— Жаль, я не могу убить его за то, что он с тобой сделал, — без выражения говорит она. — Я много раз воображала этот момент. Но я знаю, что бывает с рабами, которые убивают хозяев. — Белки глаз Дидоны светятся в неверном свете лампы. Амара пожимает плечами. — Это лучший способ покончить со всем, чем самоубийство. — Лицо ее подруги остается непроницаемым. — Видишь, ты не такая уж плохая. Ты и не подумала бы причинить кому-то вред. Даже Феликсу.
— Возможно, мне стоило бы об этом подумать.
— Нет. — Амара берет ее за руку. — Ты одна из самых добрых девушек, которых я когда-либо встречала. Вот почему я так тебя люблю.
— Больше, чем раба из гончарной лавки? — Дидона утирает слезы свободной рукой. — Я же знаю, с кем ты отправлялась повидаться на днях.
Чадящая лампа тухнет. За стеной кричит от удовольствия клиент Бероники. Близятся самые загруженные ночные часы. Амара поглядывает на занавеску. Каждая секунда наедине — это время, украденное ими у хозяина.
— Я не встречалась с Менандром. Хотя мне этого хотелось.
— Куда же ты ходила?
— Я виделась с Феликсом в палестре.
Дидона выглядит еще более потрясенной, чем когда Амара призналась, что мечтает его убить.
— Но зачем?..
