Девушка шагала словно робот: прямая как палка и напряжённая. И, кажется, даже не дышала при этом. От страха.
Наконец мы пропятились достаточно далеко от опушки, можно и «поговорить».
— Как тебя зовут? — Голос тихий, ровный, максимально безэмоциональный. — Из какой ты касты? Что вы здесь делаете? Кто с тобой ещё?
Ладонь от её рта я отнял. Кричать она не будет, те, кто кричат в подобной ситуации, и ведут себя иначе. Эта же сейчас в ступоре.
— Будешь говорить, будешь жить. Будешь молчать…
«Не играй со мной в молчанку!» Пусть хохмят и упражняются в словоблудии дурацкие кинозлодеи. Могут ещё картинную затрещину допрашиваемому отвешивать. А я тут не публику играю, я работаю.
— Я… Руйха, — на грани слышимости выдавила девушка.
Молодец, девочка. Я это и так знаю, но ты должна для начала просто говорить. О чем угодно. Нужно разрушить барьер молчания, а для этого годятся самые простые и вроде не серьезные вопросы.
— Я дочь касты глубин… — спустя полминуты добавила она.
Я молчал. Вопросы заданы, надо только ждать. А молчание неизвестного «злодея» и его видимое бездействие нагоняет страха больше, чем выпучивание глаз и брызганье слюной.
— Мы… с друзьями… здесь… тренируемся. У нас скоро Испытания, вот мы и… хотим получше подготовиться… — ещё пауза. Девочке страшно, а звук её собственного голоса действует хоть чуть-чуть успокаивающе. К тому же всегда есть надежда, что пока ты говоришь — с тобой ничего не сделают. Иногда «языка» сложнее заткнуть потом, чем вначале разговорить.
— Здесь хорошее место, здесь мелко и… И никто не видит наших занятий… Это Кай придумал, он сказал, что нам надо готовиться, но лучше так, чтоб нас не видели. Ну… чтоб не смеялись… вроде. А здесь обычно никого… — снова пауза. Руйха сглотнула, и попыталась повернуть голову, — А… что вы со мной сделаете?
Стоп. Мы тут не в вопрос-ответ играем. Левой рукой за подбородок вернул её голову в прежнее положение. Никакой грубости, пощечин и так далее. Просто — смотри вперед и отвечай на вопросы.
— Где живёт каста глубин? — не повышая интонации.
Вот так. И никаких: «Вопросы здесь задаю я!» Не надо рвать голосовые связки. Надо задавать свои вопросы и не отвечать на вопросы жертвы. Делай, а не декларируй.
— Мы… мы живем там… на другой стороне лагуны… Там есть острова…
Ага, их я засек, когда рекогносцировку проводил. Вот как! Значит в деревне я не их жилье видел? Значит там свои «богатые буратино».
— Расскажи мне про испытания.
— Испытания? — в голосе появилось удивление.
Молчу. Вопрос задан. Жду.
— Они уже скоро… Вождь посоветуется с шаманом и назначат день. Но уже скоро, иначе нам не успеть закончить школу до сезона штормов…
Как сразу много информации!
— На Испытаниях будут отбирать в Ученики глубины. Прошедших потом будут учить быть ныряльщиком… Старшие… учить будут… Это очень сложные Испытания, даже дети других ныряльщиков не всегда его проходят… Поэтому… вот… мы и готовимся.
— Чем занимаются ныряльщики?
— Они… собирают жемчуг. Это очень трудно, но и очень важно для племени…
— А те, кто не пройдет?
— Они… — голос Руйхи дрогнул, она сглотнула. Видимо другая, более сильная эмоция пересилила страх, — они не будут людьми глубины.
Ага. Вот и рычажок!
— Я тебя сейчас отпущу, ты повернешься, и мы спокойно поговорим.
Убираю руки, делаю шаг назад.
Девушка несколько секунд продолжала стоять как вкопанная, будто не веря, что её отпустили.
— Можешь повернуться.
Как замороженная она развернулась всем телом. Взгляд поднимался так медленно, что у меня мелькнула мысль о заржавевших привода́х.
Секунду-другую она со страхом смотрела мне в лицо… К страху добавилось узнавание, а затем и удивление.
— Ты… Я… Я тебя знаю!
— Я тебя тоже знаю, — я усмехнулся.
Модель поведения пора ломать. Кивнул на лагуну, усмехнулся:
— Вижу Каю уже лучше? Не жалуется на печёнку?
— Он всегда дальше всех нырял… — словно на автомате проговорила Руйха. — Погоди… ведь это… правда ты?
Промолчал.
— Ты тот зем… тот мальчик, из касты земли…
Молчу, как обесточенный компьютер. Жду её реплики.
— Ну тот… за голову… за которого…
— За голову которого Ситу обещал большую жемчужину? — подмигнул. — Да, это я.
Теперь, когда её страх обрел форму, тем более форму обычного пацана из презираемой касты она могла наделать глупостей. Поэтом тут же, без паузы я слегка приподнял копье, демонстрируя пленнице наконечник.
— Видишь? Не добежишь даже до края леса, — я не угрожал. Я информировал. — Рассказывай.
— Что?
— Присесть не хочешь? — изобразил заботу. Вот так: привыкла к одному обращению, теперь чутка доброты подкину, — Говорят в ногах правды нет.
— Я… я правду говорю, — затрясла головой Руйха.
От, ты ж, блин! Следить за языком надо! А то я с современными поговорками такого тут наворочу!
— Присаживайся, — кивнул вниз, — стоять столбом ноги устанут.
Как послушный солдатик она тут же уселась прям на землю, взглянула на меня снизу-вверх с обреченным видом.
Я опустился на корень рядом, чуть сбоку, улыбнулся уголками рта. Да! И взгляд не забыть сделать потеплее.
— А ты красивая… Не то, что эта коза Айка. У тебя красота другая. Настоящая.
Вру, конечно, но какая девушка устоит? Кстати!.. Блин, она же не знает кто такая «коза»!
Но большущие глаза чуть дрогнули. Заметив, куда направлен мой взгляд она слегка зарделась, прикрыла грудь рукой.
— Почему вы ныряете… — блин, как? «Без лифчиков»? «Топлес»?
Но девушка поняла, несмело, еле заметно пожала плечиком.
— А как ещё? Не в платье же?
Точно! Черт, мог бы и сам догадаться. Но… если есть набедренные повязки, почему э-э-э… насисечные не придумали?… Так, о чём я вообще? Скат, соберись, хорош о сиськах думать!
— Расскажи мне о Ситу.
— Что… рассказать? — глазенки опять округлились.
— Всё что знаешь… Да не бойся ты так, я не причиню тебе зла. Разумеется, если ответишь на мои вопросы.
В общем, Ситу тоже не был потомственным ныряльщиком. Лет пятнадцать назад, может больше, может чуть меньше он, юный сын касты сетей пришёл на испытания. И стал на них первым. Потом из всего «выпуска» он самым первым стал «настоящим членом касты» — принес жемчужину. А пять лет назад, когда старый Тайпен решил, что не может ни нырять, ни руководить, всеобщим собранием касты его избрали новым «Отцом воды».
