А затем я захлестнул толстый ствол, мимо которого пробегал, веревкой от пращи, как хлыстом.
Маневра моего преследователь видеть не мог — меня в этот момент должны были закрывать другие деревья.
На ногах удержать всё же не получилось. Ноги проскользнули, я грохнулся на спину, выворачивая вцепившуюся в веревочную петлю левую руку в плече, но тут же вскочил на ноги, подтянулся за веревку и прижался к дереву.
Почти сразу мимо меня проскочил абориген. Он даже успел испустить радостный крик, увидев след от падения, видать решил, что дальше я уже кувыркаюсь, и вот-вот буду настигнут… А потом ему на плечи приземлилась моя тушка.
Коленями я сжал его локти и успел захлестнуть шею веревкой прежде, чем мы полетели наземь.
Вообще-то опасно. Так можно куда-нибудь черепушкой впилиться, тем более, я сидел у него на плечах, и моя шея гасила бы удар сразу двух тел.
Но мне повезло, мы рухнули на довольно мягкую землю, перекувыркнулись, чуть было не разлетелись по разные стороны, но веревка сработала как ручка. Я опять оказался на спине вражины.
Надо было бы к удавке примотать хотя бы пару палок, да только когда всем этим заниматься? Так что я просто обмотал экс-пращу вокруг кистей и тянул теперь концы изо всех сил в разные стороны, душа противника.
Сначала воин чуть было не сбросил меня. Потом он почти что поднялся на ноги. Но… Воздух ему в лёгкие не поступал, а разгорячённое длительным бегом тело жрало кислород в катастрофических объемах.
Абориген снова рухнул лицом в землю, попытался хотя бы перевернуться или подсунуть пальцы под веревку, чтоб ослабить удавку. Хрен там! Руки и ноги его уже не слушались, пальцы несколько раз лишь царапнули веревку, и, наконец, его тело перестало трепыхаться.
Я тут же ослабил давление. Мне не труп нужен, мне нужен «язык». Побеседовать надо. Вдумчиво. Не спеша. Слишком много накопилось вопросов, к представителям данной касты.
Никуда я тело тащить не стал. Я пока пацанчик мелкий, всё ещё могу считать себя хилым, а это татуированный лоб хоть будет и похлипче быка, что я завалил на полянке, но куда больше меня самого.
Так что я связал его, использовав пращу. А где не хватило, быстро нарезал лиан, благо в джунглях с ними проблем нет. И стал ждать, когда «язык» очнется.
Очухался он не скоро. Всё-таки никаких реанимационных мероприятий я не проводил.
Наконец, пленный еле-еле пошевелился, дёрнулся… Тут до него дошло, что он связан. И началось! Впрочем, трепыхался военный недолго. Сложно трепыхаться, когда руки плотненько связаны за спиной, даже локти стянуты, и петля от тех веревок захлестывает шею. Чем больше рыпаешься, тем сильнее душит.
— Ну, успокоился? Не дергайся, только хуже будет, — спокойно, даже немного устало заметил я, сидя рядом.
В ответ пленный только мычал нечленораздельно. Понятно — не поговоришь особо, когда во рту палка вставлена. Мне его крики пока не нужны.
Кроме того, на глаза я пристроил длинный лист, вместо повязки, и до кучи стреножил ноги. Теперь и не убежит.
— Я говорю, хватит ерепениться, сам себя удавишь. Успокаивайся давай, — продолжил я увещевать воина, пока не желающего успокаиваться. Усмехнулся, — кстати, можешь не орать. Твои тебя не услышат. Они отчалили уже, я видел.
Абориген дернулся, попытался вывернуть голову… Да какой там! А потом опять принялся биться в конвульсиях.
На счёт его отплывших коллег, по опасному бизнесу, я конечно соврал. Не стал бы я тогда его именно так связывать.
Я ещё подождал, пока силы оставят упрямца.
— Всё-всё, хватит. Связал я тебя надежно, разорвать или распутать эти узлы у тебя не выйдет. Так что не расходуй зря силы, они тебе ещё понадобятся.
Пленник дернулся. Замер. И, наконец, обмяк, видимо смирившись.
— Вот и ладно, — хлопнул я себя по коленке. — Мне надо, чтоб ты кое-что мне рассказал. Я сейчас вытащу эту палку у тебя изо рта… Обещаешь не орать? Повторю, не трать силы, здесь тебя никто не услышит.
Вообще-то рискованно. Если этот тип заорет дурниной, кто-нибудь может и услышать. И тогда мне снова придётся уносить ноги. Но не тащить же этого бугая на себе? А пешком, связанный, по такому склону… Я замучаюсь предохранять его от падений. Короче, в текущих обстоятельствах риск был признан допустимым, и я снял кляп.
— Кто ты?! — голос пленного дрожал.
— Тебе-то какая разница? — устало хмыкнул я. — Отвечай на мои вопросы и тогда, может быть, я оставлю тебе жизнь.
— Зачем тебе меня щадить? — в голосе послышался вызов.
— Зачем? — я пожал плечами, хоть пленный этого видеть не мог. — Чтоб ты честно мне всё рассказал. Заключим сделку? Ты рассказываешь мне всё без утайки, а я тебя отпускаю.
Хм… Так-то хреновая версия, я же сказал ему что его корефаны уплыли. Но думаю, он не в том состоянии, чтоб рассудочно оценивать мои слова.
— Что я должен рассказать? — наконец спросил он, после некоторой паузы.
— Всё, что я спрошу. Начнем с простого: как тебя зовут?
— Я Сун, сын племени острова Жёлтой птицы, я человек боя! Теперь скажи кто ты!
— Я? Тебе это так важно? Ладно… Я простой местный дух…
Ответом мне был судорожный вдох, по телу связанного пробежала дрожь.
— Прости меня, дух леса острова Однобокой лагуны! Мы должны были сразу понять, что это ты! Разве мог простой мальчик победить Асоку, великого воина нашей касты? — он опять вздохнул, будто только что сообразил. — Так вот почему на тебе нет татуировок касты? Прости!
— Лан, кончай расшаркиваться и извиняться, — успокаивающим тоном продолжил я. — Успокойся и отвечай на вопросы.
«Язык» попытался закивать, но веревка впилась в шею, и он закашлялся.
— Расскажи мне, воин острова Жёлтой птицы, зачем вы пришли на мою землю?
Похоже, мой вопрос застал его врасплох!
— Как зачем? А как, скажи мне, дух, нам добывать трофеи? Ты же видишь, у меня всего один. И у многих наших всего по одному или по два трофея. Есть даже те, кто пока не может похвастать добытым в бою ухом врага… И как на нас будут смотреть наши братья? Какая девушка пойдет замуж за такого несчастного?
Блин, понятно. Читал, что немцы называли это «шейной чесоткой». Да и, что греха таить, в моё время, у иных наших «героев» такое же шило в заднице свербело. Обязательно надо куда-нибудь за Красной Звездой съездить, а то, что это за карьера, без боевых наград? И ладно бы сам голову в пасть тигра пихал, за личную смелось хотя бы уважать можно, но, когда, ради боевых побрякушек, иные «штабные герои» подводили под молотки нормальных пацанов… Впрочем, хватит в ностальгию уходить. Жить прошлым буду когда-нибудь потом.
— Тогда скажи, почему вы вернулись? Я видел, вы же ушли.
