Ну почему у всех фамильяры как фамильяры — вон собачка Брунгильды тихо сидит под столом и грызет куриную кость — а мой черный засранец в это самое время с энтузиазмом стучит на свою хозяйку?
Я попыталась незаметно ущипнуть стервеца — заставить замолчать, перестать меня наконец позорить, но что бы вы думали? Злобнокусь, этот наглый клубок шерсти, взял и перепрыгнул на другой стул, откуда с невозмутимым видом продолжил продавать мои секреты за зефир и другие сладости.
— Страшный проступок, — чавкал он с пастью, набитой лимонным мармеладом. — Много страшных поступков.
Под взглядами родителей я ниже и ниже сползала под стол.
— Еще более страшные, чем покушение на жизнь профессора? — Шокированный отец даже отложил в сторону трубку.
— Ох, Иви, — прижала ладони к груди взволнованная мама.
— Да-да, — нагнетал обстановку Злобнокусь. — Она ходила на лекцию голой!
— Что?! — хором закричали родители, а Брунгильда вздернула бровь.
— Да ты же сам это подстроил! — возмутилась я, взглядом метая молнии. — Сам сделал так, чтобы одежда на мне растаяла.
— Иви, ты что, и правда… — Губы матушки затряслись.
— А еще, — не унимался Злобнокусь. — А еще она подглядывала за своим учителем в мужском туалете.
— Всего один раз! — пискнула я, а затем добавила, спохватившись: — То есть не было такого! Он все врет!
В конце концов, в уборную парней я сунулась вовсе не за тем, чтобы подсматривать за профессором Морганом. И вообще меня туда втолкнул Карвен. Практически против воли.
Вредный кошак запихал весь мармелад в рот и с трудом проглотил.
— А еще у нее есть парень.
— У Иви появился парень?
История про невольное обнажение была мгновенно забыта. Глаза матушки зажглись неподдельным интересом. А вот отцовский взгляд потяжелел.
— Парень? — сердито прогрохотал папенька, привстав со стула и упершись ладонями в столешницу по бокам от тарелки с недоеденным пирогом.
— Да-да, — закивал Злобнокусь, закинув в рот очередную зефирку, — опасный, ненадежный, непредсказуемый, мутный тип. Демон. Он точно обидит вашу дочурку. Вне всяких сомнений. Ауч.
Это я дотянулась до поганца и таки дернула его за хвост.
Ишь, разговорился, никак не замолкнет.
О, Единый! Если бы могла, провалилась бы сквозь землю прямо сейчас.
— А он привлекательный, твой парень? — От любопытства матушка даже прикусила губу.
— Как зеленая жаба, — ответил за меня Злобнокусь, этот знаток мужской красоты. — Уродец жуткий. Глянешь — и в сортир сразу охота. Ой, простите дамы, — в уборную, то есть.
Несмотря на всю неловкость ситуации, я не смогла сдержать нервный смешок. Эх, слышал бы Карвен, как Злобнокусь описывает его наружность. Надо будет рассказать при случае. Пусть отомстит этой наглой блохастой морде.
— А еще, — окончательно разошелся фамильяр. Прежде чем продолжить, он с опаской покосился на меня, затем перепрыгнул на соседний стул, подальше от угрозы в моем лице. — А еще…
— А еще у Брунгильды бронзовый единорог за курсовую работу. — Я не знаю, зачем это сказала. Впрочем, знаю. Это была отчаянная попытка сменить тему, переключить внимание родителей с меня на Брунгильду.
Могла ли я догадаться, что, ткнув пальцем в небо, попаду в цель?
— Откуда ты?.. — вылупилась на меня сестра и, покраснев, опустила голову.
— Это правда? — ахнула матушка. — У тебя… у тебя бронзовый единорог? — последние слова она произнесла шепотом, словно говорила о чем-то крайне неприличном.
Все мои оплошности сразу оказались забыты. Мой позор на лекции, мое недостойное поведение, мой ненадежный, опасный парень — все эти новости померкли на фоне одной. Их драгоценная старшая доченька, главная гордость семьи, больше не отличница.
— Ты… ты… — Матушка схватилась за сердце, изобразив начинающийся приступ. — Как так вышло?
Брунгильда еще ниже опустила голову:
— Последние недели я чувствовала себя неважно.
— Это отговорки! Это все отговорки! — мама сердито сжала кулаки.
— Может, она нас не обманывает, — попытался осторожно вмешаться отец, но ему тут же заткнули рот.
— Да знаю я эти оправдания. Сколько раз сама сочиняла, когда училась в академии. — Матушка раскраснелась от возмущения. — Как ты могла, Бруни? Как могла? Ты же идешь на золотой артефакт!
— Мне правда нехорошо в последнее время, — тихо шепнула сестра, не поднимая взгляда от своих рук, сложенных на коленях. — Голова все время болит. И я… Я ходила к доктору Рикману. Он сказал, что это переутомление. Я слишком много занимаюсь, постоянно тренируюсь. Часто в ущерб сну.
— Ты и должна много тренироваться, — возразила мать раздраженным тоном. — Что эти доктора вообще понимают! Если не стараться, ничего не получится. Знаешь гномью пословицу? Без труда не выкуешь топора. Только кровью и по́том можно добиться настоящих результатов.
— Линда, — в очередной раз встрял отец. — Может, не стоит так на нее давить?
— Я не давлю, — матушка обошла стол и опустила руки Брунгильде на плечи. — Я беспокоюсь о ее будущем. Она мне еще спасибо скажет. Потом. Когда закончит академию с отличием и перед ней будут распахнуты все двери.
Бурная реакция матери на такую мелочь как плохая оценка ввела меня в ступор. На Брунгильду было больно смотреть. Под грозным материнским взглядом она вся съежилась, сжалась, словно пытаясь уменьшиться в размерах.
— Но ведь эта отметка не особо влияет на аттестат. — Впервые в жизни мне захотелось заступиться за сестру. — Один-единственный бронзовый единорог погоды не сделает.
Бруни метнула в меня взгляд, однако в ее зеленых глазах я увидела не благодарность за поддержку — ненависть, жгучую, страшную.
Да в чем я виновата? Ну ляпнула, не подумав. Но ведь не знала же, к чему приведут мои слова. Просто хотела заставить родителей сменить тему.
Сменила, блин!
— Иви, не надо оправдывать сестру, — строго сказала мама. — Она должна понять, что поступила скверно.
— Скверно? — Едва ли не плача, Брунгильда стряхнула с себя ладони матери и вскочила на ноги, да с такой яростью, что посуда на столе зазвенела. — Я всего лишь получила плохую оценку, а вы распекаете меня так, словно я человека убила. Проступки Иви гораздо хуже, — сестра ткнула пальцем в мою сторону. — Она сорвала занятия, опозорилась перед всей группой, шныряла по мужским туалетам, чуть не убила своего преподавателя, связалась с дурной компанией, однако ее вы всего лишь мягко пожурили. Меня же готовы сожрать из-за одного несчастного низкого балла. А мне и правда было плохо, — она заплакала, слезы неукротимым потоком хлынули из ее глаз. — Не нужно мне ваше блестящее будущее! Кто сказал, что я мечтаю быть великой спортсменкой? Это твои мечты, мама, не мои. А я… я всего лишь хочу, чтобы меня любили. Просто так, — она содрогнулась в рыданиях. — Просто так любили. Почему ее вы любите просто так, а я вашу любовь должна заслужить? — И вся в слезах она бросилась прочь из комнаты.
