Весь вечер мысли о Карвене меня не тревожили, но в ванной, куда я заглянула, чтобы освежиться, воспоминания вернулись, погребли под собой лавиной, и я долго стояла у раковины, наблюдая за тем, как вода из открытого крана стекает в сток. И пока я так стояла в оцепенении, пытаясь справиться с эмоциями, за дверью, в спальне, раздался шум. В моей комнате кто-то был.
Наверное, матушка принесла свежие полотенца или Брунгильда заглянула попросить ночное зелье для кожи. Выключив воду, я открыла дверь и застыла на пороге с отвисшей челюстью. На моей кровати сидела незнакомая брюнетка. От ее лба поднимались, загибаясь назад, белые рога.
Губы-вишни, ресницы-опахала, надменный взгляд. Рога. Я тут же поняла, кто моя гостья, хотя ни разу не видела невесту Карвена. Но она оказалась в точности такой, какой ее нарисовало мое воображение. Жгучая брюнетка, исполненная презрения к обычным смертным.
При виде меня Дьяна поднялась с кровати и оправила одежду — длинное алое платье с неприличным разрезом, в котором мелькали стройные ноги в черных колготках. Ее бледные щеки горели нездоровым румянцем. Я знала, как выглядит румянец, возникающий от смущения, но это был не он. То была краска злости, крайней степени возмущения, когда кровь приливает к лицу неровными пятнами.
При всем желании я не могла не сравнивать себя с невестой Карвена. Наверное, это инстинкт: любая женщина при виде соперницы начинает невольно оценивать ее и свои шансы привлечь понравившегося мужчину.
Пришлось с досадой признать: на фоне этой яркой рогатой барышни я моль бледная. Дьяна была не просто красива — она ослепляла своей красотой. В ней идеальным было все: округлая грудь, выпирающая из декольте, ноги от ушей, талия узкая настолько, что можно заподозрить под платьем наличие корсета. И это только фигура. А лицо! Вы бы видели ее лицо! Губы пухлые ровно до такой степени, чтобы это смотрелось соблазнительно, а не вульгарно, глаза большие и густо обрамленные ресницами, высокие скулы как произведение искусства. Аж расплакаться захотелось от понимания, насколько я ей проигрываю во внешности.
Ни один мужчина в здравом уме не уйдет от подобной красотки. Даже рога не портили образ Дьяны, хотя и выглядели немного чужеродно из-за того, что ярко контрастировали с угольно-черными волосами на голове.
В общем, хватило одного взгляда на невесту Карвена, чтобы полностью осознать тщетность собственных надежд.
Но что эта рогатая фифа забыла в доме моих родителей? И как она смогла обойти защиту?
Ах да. Защита то была от конкретного демона, а не от всех.
— Чем обязана? — спросила я, испытывая запредельную неловкость и столь же запредельное желание как можно скорее избавиться от непрошенной гостьи.
— Так вот ты какая, — Дьяна смотрела на меня с чувством превосходства, сверху вниз, как на противное насекомое у своих ног, и брезгливо кривила губы. — И что он в тебе нашел?
— Кто? Карвен?
Так ничего и не нашел. Зря Дьяна ревновала. Я ведь была всего лишь дипломной работой ее жениха. При такой невесте только дурак станет поглядывать на сторону.
— Невзрачная, бледная, никакая, — принялась перечислять мои достоинства эта демоническая лосиха.
— Эй, я бы попросила! — задохнулась я от негодования. — Вы, между прочим, в гостях. Имейте уважение к хозяйке дома. И я не бледная. Просто не накрашенная.
И чего она на меня взъелась? Зачем приперлась? Ясно же, что ничего у нас с Карвеном нет.
Но демоница этого, похоже, не понимала, она так и говорила, зло прищурив свои большущие черные глазищи:
— Не понимаю. Не понимаю! Ты же… обычная человечка.
И столько презрения было в этом слове, столько гадливости, что сразу стало ясно, что жители темной империи думают о фаберцах.
— Признайся! Чем опоила его? Каким зельем напичкала?
— В смысле? — опешила я. — Никаким.
— Врешь! — взвизгнула Дьяна, и с кончиков ее белоснежных рогов сорвались снопы золотистых искр. — Не мог Карвен влюбиться в тебя сам, без магического воздействия.
Вот же ревнивица! Такая красивая и с такой низкой самооценкой. На каждом шагу соперницы мерещатся.
— Да не влюбился он в меня. Я была его заданием, поэтому мы проводили много времени вместе, — сказала, а сердце сжалось от воспоминаний о чужом обмане. Я даже ладонь приложила к груди в безотчетной попытке облегчить проснувшуюся под ребрами ноющую боль.
Эх, Карвен, Карвен. Не демон ты, а козел крылатый. Вот бывают крылатые кони, а бывают демонические крылатые козлы.
Я шмыгнула носом.
— Влюбился, — капризным тоном возразила Дьяна. — В голове не укладывается, как можно было все бросить ради такой невзрачной девки, как ты.
Что?
Сердце перестало ныть, вместо этого оно загрохотало как ненормальное.
Все бросить? Ради… меня?
— Учебу, семью, — Дьяна принялась загибать пальцы, перечисляя, — блестящую карьеру министра, невесту с почти стопроцентной совместимостью.
Подождите… Он бросил невесту? То есть он и эта красотка больше не вместе?
— Ты знала, что у нас с Карвеном совместимость семьдесят восемь процентов? — Длинный черный ноготь ткнулся мне в грудь. — Знала?
Растерянная, я помотала головой.
То, что говорила демоница… Это не могло быть правдой.
Я не верила, не осмеливалась поверить, отмахивалась от надежды, как от назойливой мухи, страшась новой боли и разочарования. Дьяна что-то напутала. Она ошиблась. Карвен оставил Модракс не ради меня, а потому что… Да, потому что ненавидел его всей душой. Так он и сказал в последнюю нашу встречу: «Ненавижу его всей душой. Не хочу возвращаться обратно».
— Такая высокая совместимость, как у нас, означает, что мы можем произвести на свет очень сильное потомство, — тем временем продолжала Дьяна, не замечая моих душевных метаний. — Наши с Карвеном дети могли бы стать идеальными демонами, демонами, у которых есть и рога, и крылья, а не что-то одно из этого. Но он взял и отказался от возможности стать отцом совершенного ребенка, ребенка-гения, ребенка, который объединит в себе могущество обоих демонических кланов. Из-за тебя! — Ее черные глаза полыхнули ненавистью.
— Он просто не любит Модракс, — возразила я слабым, неуверенным голосом. — Климат у вас, наверное, не очень.
— Идиотка! Признавайся, каким зельем его опоила?
Я смотрела на Дьяну, на эту сногсшибательную красавицу, чье лицо сейчас было перекошено от гнева, и все думала о том, что Карвен ее оставил. Невесту, совместимую с ним на восемьдесят процентов.
Дьяна была уверена, что ее жених ушел ко мне. Возможно ли, что эта ее уверенность на чем-то основывалась? На каком-то особом знании? Что, если ревность демоницы вовсе не беспочвенна?
Карвен ведь действительно явился ко мне в академию для разговора. Вряд ли его замучила совесть и поэтому он решил открыть мне правду. Тогда какую он преследовал цель? Зачем ему, прожженному цинику, понадобилось объясняться со мной? Что он собирался сказать, прежде чем нашу беседу прервали? А вдруг я не зря ждала от него признания?
