Чем больше я позволял себе стать частью природы, тем больше фокусировался на себе. Я разрешил своему разуму говорить со мной. Прислушался к своим чувствам. Понял, что в водовороте ненужной информации пренебрегал самим собой.
Четыре дня пролетели как одно мгновение. Я ходил. Плавал. Ловил рыбу. Я убедился, что рыбалка скучна даже в моем просветленном состоянии. Я говорил меньше, чем обычно, и слушал больше, чем раньше. Мы с папой, после нескольких неудачных попыток, вместе научились, наконец, разводить костер. Он рассказывал истории из своей жизни, которых я никогда не слышал. Или, может быть, слышал, но не слушал. Я увидел самые яркие звезды, вдохнул самый свежий воздух и съел самый сладкий зефир. А когда каникулы подошли к концу, понял, что ни разу не вспомнил о своем телефоне. Я не чувствовал необходимости быть на связи с кем-либо еще. А зачем? Что может быть лучше моментов, которые я разделил только с отцом и природой?
Это было почти пятнадцать лет назад, но я помню этот урок по сей день. Особенно сейчас. В тот день, когда я получил свое первое электронное письмо по работе, я понял, почему отец выбрал кемпинг без доступа к технологиям. В мире, который требует все большей доступности, потребность отключиться становится сильнее. Если со мной можно связаться в любое время дня и ночи, значит, я не принадлежу себе ни минуты.
Всякий раз, чувствуя, что нечто важное ускользает от меня, я беру страницу из путеводителя отца, собираю палатку и сажусь в машину. И потом я еду, пока на экране телефона не появятся два волшебных слова: «Нет сети».
Ноам Паолетти
Мой Уолденский пруд
Мы живем в удивительном мире, полном красоты, очарования и приключений. Не будет конца нашим приключениям, если мы будем искать их с открытыми глазами.
Джавахарлал Неру
Сидя на качелях, я закрываю глаза и наслаждаюсь звуками осени – шепотом прохладного ветра и шелестом листьев, падающих на лесную землю. Хриплые крики вороны, воркование голубей и дробный перестук дятла дополняют мелодию очередного дня.
Несколько лет назад я вышел на пенсию, отработав больше трех напряженных и изнурительных десятилетий в городе с миллионным населением. В те времена, закрывая глаза, я мог слышать лишь непрестанный рев машин, вой сирен и болтовню незнакомых мне людей, с которыми я больше никогда в жизни не встречусь.
Я работал начальником смены по обслуживанию пассажиров огромной авиакомпании в самом загруженном терминале одного из крупнейших аэропортов мира. Это и само по себе уже было непросто, но я вдобавок оказался еще и тем парнем, которого вечно звали на подмогу, чтобы разобраться с самыми крикливыми пассажирами с самыми серьезными проблемами. Стресс был неотъемлемой частью моей жизни. В последние годы он превратился в непрекращающуюся боль в животе. Разумеется, я научился справляться с этим, но очень устал и хотел спасения.
Поэтому я ушел с работы и переехал, без сожаления продав свою крошечную квартиру в многоэтажке. Друзья говорили, что я не смогу жить без большого города и сразу же вернусь. Они ошибались.
Сейчас я живу в доме посреди леса. До ближайшего соседа примерно полчаса езды на машине. Десять километров отделяют меня от маленького поселка и еще пятьдесят – от провинциального городка. Я больше не слышу лязга машин, сирен, музыки, криков и мелких назойливых шумов, которые фоном сопровождали меня в течение всей жизни и, по сути, мешали моему существованию.
Зато я могу в любой момент увидеть великолепного кардинала, который трепещет крылышками на дереве в полутора метрах от меня, или наблюдать, как кролик щиплет траву под кустом гардении.
Несколько раз в день я выхожу на улицу в сопровождении собак – Грома и Трикси. Я сижу на качелях, а собаки – рядом, в своих корзинках. Нам троим хорошо и спокойно.
Времена года сменяются, температура поднимается и падает, и наблюдение за этими процессами наполняет меня бесконечной любовью. Каждый час каждого дня превращается в чудесное приключение.
Мне нравится наблюдать, как маленькая зеленая ящерица меняет свой цвет, сливаясь с новой поверхностью. И как мои собаки сходят с ума при виде дикой индейки, которой нет никакого дела до их оголтелого лая из-за забора.
Иногда в воздухе витает запашок скунса – я знаю, что он прячется сразу за кромкой леса. А недавно я видел, как опоссум выбежал из подлеска, а затем быстро вернулся в свое укрытие. Через несколько секунд второй опоссум последовал точно по его следу.
Мой дом стоит на холме, у подножья которого есть небольшой пруд. Это совершенно другая экосистема, отличная от моего леса, но ничуть не менее удивительная. Цепкие ивы и серебристые клены клонятся низко к воде и роняют на поверхность пруда свои листья. Кромка мокрого берега затянута камышом и степной травой. Серые и белые журавли прилетают сюда, чтобы поймать себе рыбу на обед. Утки являются каждый год, спасаясь от суровой северной зимы, а весной снова исчезают. Иногда мне удается увидеть оленей.
Каждый раз, стоит мне сосредоточиться на созерцании пруда и его окрестностей, и я чувствую, как уходит напряжение. Я понимаю, что человеку вовсе не обязательно вмешиваться во все, что происходит вокруг. За время жизни в лесу мое кровяное давление стабилизировалось до нормы. Я похудел и больше не нуждаюсь в мгновенных удовольствиях. Лес приютил мой дух, и теперь я дышу спокойствием и удовлетворением.
Я никогда не спал лучше и не чувствовал себя более отдохнувшим. Я думаю только о том, что находится прямо передо мной, и мало интересуюсь далекими новостями, которые еще совсем недавно выводили меня из равновесия.
Торо
[15] стремился к Уолденскому пруду, чтобы жить осознанно и просто. Подобно ему, я тоже переехал в лес – подальше от суеты большого города. И во время этого путешествия случилась забавная вещь: я нашел прекрасный мир, который изменил меня навсегда.
Джонни Скоггин
Как мы избавились от всего лишнего
Простой, незагроможденный дом – это тоже форма заботы о себе.
Эмма Шейб
Просветление случилось в день, когда мы с мужем затеяли ремонт. Прежде чем запустить в наш дом бригаду маляров, нам пришлось вынести в гараж практически все вещи. Я и представить себе не могла, сколько разнообразного хлама мы успели накопить за свою жизнь. Мы годами существовали внутри этого сорочьего гнезда, куда каждый тащил что попало: все наши скатерти и кружевные шторы, сувениры, привезенные из отпусков, и безделушки, заботливо подаренные родственниками, были теми декорациями, среди которых мы пытались как-то существовать. Удивительно ли, что получалось это плохо.
