Вечером после ужина в центре Кливленда я переживала, что не успею добраться до конференц-зала к 7:30 следующим утром. Смогу ли я вообще провести часовую лекцию и еще две презентации сразу? Я не боюсь выступать на публике, но не всегда бываю в состоянии выглядеть презентабельно, быть энергичной и говорить весь день без остановки.
Все прошло превосходно, если не считать того факта, что к вечеру я потеряла голос и выпила слишком много воды в надежде, что это поможет мне его вернуть. На следующее утро я каким-то чудом не проспала свой рейс в 5:55 обратно в Майами.
Мне двадцать пять лет, я работаю адвокатом. Некоторым моя жизнь кажется одним длинным «безумным рывком».
За несколько месяцев до поездки в Кливленд меня назвали первым адвокатом во Флориде, который открыто говорит о своем аутизме. Разумеется, мне приятно такое признание, хотя на самом деле я в этом деле вовсе не единственная. И все же хорошо, что у меня есть возможность распространять идеи принятия, вовлечения и дальнейшего понимания, что я и делаю последние двенадцать лет своей жизни. В сообществе людей с аутизмом меня считают общественным деятелем, поэтому мне постоянно приходится общаться с фанатами и подписчиками.
Я веду все свои аккаунты в социальных сетях. Самостоятельно управляю задачами в своем календаре, принимаю или отклоняю запросы на интервью. По крайней мере раз в месяц выезжаю на конференции, чтобы рассказывать об аутизме и связанных с ним нарушениях. Я планирую содержание своих сессий и тесно сотрудничаю с принимающими организациями, чтобы обеспечить успех их мероприятий.
Я состою в советах директоров нескольких некоммерческих организаций и, по возможности, выступаю волонтером, помогая членам сообщества людей с ограниченными возможностями. Каждую неделю я веду подкаст. Пишу книги и статьи. Во время поездки в Кливленд обо мне снимали документальный фильм – режиссер следовала за мной со своей камерой. Если вам кажется, что этого уже много, скажу, что вдобавок ко всему я занимаюсь юридической практикой и стараюсь быть в офисе сорок часов в неделю.
Если перечислять все по пунктам, создается иллюзия, будто я, по выражению моей подруги, «успеваю все». Но я-то знаю, чего мне это стоит. У меня болят плечи, тело ломит, а темные круги под глазами приходится маскировать консилером. Я не успеваю отвечать на сообщения друзей и редко звоню маме. Еще я грущу, что не рисую так много, как мне хотелось бы.
Мой двигатель работает на полную катушку, и мне не помешало бы поспать лет сто подряд. Я очень хорошо защищаю интересы других людей, но совершенно не забочусь о себе.
Однако я учусь. В то утро, сразу после возвращения из Кливленда, я собиралась ехать в офис. Однако вместо этого вошла в свою захламленную квартиру, оставила багаж на кухне и забралась в постель, которую не заправила перед отъездом. Когда я проснулась, на улице было темно. Я проигнорировала все пропущенные электронные письма и текстовые сообщения, заказала доставку еды на ужин и включила фильм. Это было счастье.
Воодушевленная результатом, я решила, наконец, заняться собой. Взяла за правило каждое утро рисовать картинку и раскрашивать ее маркерами. «Сканировала тело», спрашивая себя: «Как я себя чувствую?» и позволяя своему мозгу определить зоны особого напряжения. В течение целого часа в день делала все, что хотелось: рисовала, писала стихи, занималась пилатесом, ложилась спать попозже или, наоборот, пораньше, дремала, устраивала перекус или принимала ванну с пеной. Иногда мое психическое здоровье не ограничивалось часом и требовало целого дня. Я разрешила себе и это.
– И как ты все успеваешь? – повторяла моя подруга в день моей фееричной поездки в Кливленд.
Тогда я ответила:
– Я успеваю далеко не все. Зато я знаю, когда надо остановиться и позаботиться о себе. Иначе как я смогу изменить целый мир?
Хейли Мосс
Тихое место
Иногда душа приходит на помощь телу и вселяет в него бодрость. Это единственная птица, оберегающая собственную клетку.
Виктор Гюго
Последние двенадцать лет мой отец страдал болезнью Альцгеймера. В конце 2011 года его положили в больницу в Кауфмане, штат Техас. Я жила в четырехстах километрах, в Хьюстоне, но приезжала каждые выходные. Постоянно с отцом была только мама, которая специально ради этого уволилась с работы.
Однажды я вошла в палату как раз в тот момент, когда доктор завершал свой утренний обход. Послушав сердце и дыхание отца, он замешкался. Неловкая пауза затянулась. Затем врач спросил, не могу ли я выйти с ним в коридор, чтобы побеседовать. Наверное, он решил, что я лучше справлюсь с тем, что он собирался сказать.
Когда мы остались одни, он проговорил: «К сожалению, состояние здоровья мистера Луи ухудшается очень быстро. Он может скончаться в любой момент. Через неделю, в лучшем случае – через несколько месяцев». Я заплакала. Кровь прилила к вискам и начала бешено пульсировать, а на плечи словно кто-то положил бетонную плиту. Я подумала: «Лакита, к чему вся эта драма?» Следующей мыслью было: «Как же я успею спланировать похороны? У меня и так дел по горло». В конце концов мне все же удалось восстановить самообладание, и я вернулась обратно в палату. Я заверила маму, что мне просто нужно было позвонить по работе, но ощутила при этом приближение панической атаки. Сердце колотилось, руки дрожали, я едва могла дышать. Мне срочно нужно было тихое место, чтобы собраться с мыслями. Я была совершенно подавлена.
Снова оказавшись в больничном коридоре, я машинально побрела по указателям, которые вели меня в часовню. Я вошла в маленькую уютную комнату и сразу же почувствовала умиротворение.
– Пожалуйста, позволь мне и моей семье провести больше времени с отцом, – попросила я.
Спустя четыре месяца папа умер.
Вскоре после похорон я пересмотрела свой список привычных дел. Он был переполнен, но в нем явно не хватало чего-то главного. Того, что позволило бы мне ощутить смысл повседневной жизни. Внезапно я вспомнила, как, будучи маленькой девочкой, наблюдала за отцом, который год за годом выращивал овощи, чтобы раздавать их пожилым людям в округе. Вот оно! Мой отец занимался любимым делом – садоводством – и одновременно помогал тем, кто в этом нуждался. Не в этом ли ценность каждого дня?
Мне потребовалось еще некоторое время для размышлений, а потом, словно вспышка яркого света, пришел ответ. Я подумала, что было бы неплохо создать некоммерческую организацию, которая станет поддерживать сирот и бездомных. Я назову ее «Ангелы за работой» – ведь эти божьи посланники никогда не устают заботиться о нас. Я не знала, как все сложится, но решила прислушаться к указаниям своего сердца.
Разумеется, дел в моем списке прибавилось. Но я больше не чувствовала усталости. Если кто-то советовал мне найти хоть немного времени для себя, я отвечала:
– Это и есть мое самое драгоценное время. То, когда я могу сделать что-то для других.
