– В Дании тоже есть лошади.
– Но не такая красивая природа. Я здесь в поиске материала для моей новой книги. И, что называется, уже жутко впечатлен. Я хочу сказать – оглянись вокруг! По-настоящему дикая красота!
Йокке сделал широкий жест руками. Как поэт, которому открылась истина и он обязан поделиться этим своим знанием с толпой. Ханну затошнило.
– Выглядишь по-дурацки в этом своем наряде.
Мысленно Ханна чуть не стукнула себя по лбу. Это было совсем не то, что она собиралась сказать. Она должна была высказать этому типу следующее: ты явился сюда, чтобы испортить мой проект, вставлять палки в колеса, когда я пишу, всячески провоцировать меня, чтобы лишить мотивации.
– Ну не могут же все быть такими элегантными, как ты.
Йорн снова улыбнулся. Ханна подумала о том, какой же у нее самой, должно быть, дурацкий вид в этом старом тряпье, которое ей одолжила Элла. Она поежилась, чувствуя зуд от безразмерного шерстяного свитера, с трудом влезшего под тесную потертую куртку из овчины.
– А где же Бастиан?
Йорн был явно удивлен.
– Я знаю, что вы с ним теперь сучки-подружки. Он в курсе, что ты здесь?
Йорн немного помедлил и кивнул.
– Честно говоря, это была его идея. Он решил, что встреча со мной может послужить для тебя дополнительной мотивацией. Вид моей рожи должен пробудить в тебе дьявольское желание выиграть это пари.
Вот ведь дерьмо. И откуда в нем столько уверенности, что он позволяет себе снисходить до самоиронии? И с чего это он, черт возьми, взял, что Бастиан знает ее настолько хорошо, чтобы понять, как это работает? Хотя, разумеется, главный вопрос состоит в другом. По какой такой причине Йокке Йод соглашается ломать комедию и проделывает довольно сложный трюк, если знает, что это может помочь Ханне написать детектив? А может, он и вправду не знал, какая роль ему уготована? Не успела Ханна додумать эту мысль, как Йорн подтвердил ее правоту.
– Бастиан решил, что, быть может, тебе не повредит, если я тебе немного помогу. Дам несколько советов, ну и все такое.
– Несколько советов?
– На случай, если ты застряла.
Бастиан прекрасно знал, что она скорее перережет себе вены тупым хлебным ножом, чем потерпит советы от Йорна. Но в словах Йорна прозвучали два момента, выдающие его с головой. Во-первых, даже в самых буйных своих фантазиях он не верит в то, что она в состоянии осуществить этот проект. И во-вторых, он приехал сюда, чтобы наблюдать за ее поражением, насладиться вблизи ее позором. Ну уж нет, черт возьми, такого удовольствия она ему ни за что не доставит! В этот момент, глядя на него, стоящего посреди конюшни с сотней миллионов на банковском счете и нерушимой уверенностью в то, что он новый литературный спаситель, она ненавидела его больше, чем когда бы то ни было. Какой-то мужчина, наверняка владелец здешних мест, привел в поводу пони, который выглядел слишком коротконогим и пухлым, чтобы нести на себе взрослого человека. Йорн затянул шлем и без посторонней помощи взгромоздился на маленькую лошадку. Ноги его при этом едва не касались земли. Господи, как же глупо он выглядел!
– Если хочешь, мы могли бы вместе полюбоваться природой. Я оплатил услуги проводника, так что тебе платить не нужно.
– Спасибо, но я лучше умру, чем буду скакать рядом с тобой.
– Так и знал, что ты это скажешь.
Йорн коснулся шлема жестом, который, по его мнению, должен был выглядеть круто и аристократично, однако на самом деле придавал ему еще более дурацкий вид. Когда он повернул лошадку и пустил ее легкой рысью, он начал подскакивать и опускаться на ее спине, как фигурка Элвиса на ветровом стекле машины Эллы. Никогда в жизни Ханна не видела ничего, что бы в большей степени ее раздражало.
После долгого разговора с хозяином конюшни Ханне выдали гнедую крепкую лошадку детского размера. Слегка помедлив, она попыталась сесть на нее верхом. Никогда прежде ей не приходилось сидеть на живом животном, и ей пришло в голову, что это своего рода небольшое насилие. В конечном итоге здравый смысл победил ханжескую глупость: ведь лошадь самой природой предназначена служить транспортным средством для человека. И если Йорн это смог, то сможет и она. Ханна взялась за уздечку, вставила одну ногу в стремя и влезла на лошадку. К удивлению, без всяких проблем. С тем бо́льшим беспокойством она смотрела в сторону семейства из Швеции, с которым ей предстояло отправиться на экскурсию под руководством заказанного ими проводника. Интересно, кстати, что с первыми туристами, которых она здесь встретила, ей довелось столкнуться лишь тогда, когда она сама решила поиграть в туриста. Дети уже успели загонять своих лошадок, пуская их галопом по кругу на маленькой лужайке перед хутором. Невнятные замечания родителей, которые те делали в характерной для них весьма либеральной манере воспитания, похоже, не имели на отпрысков ровно никакого влияния. Ханна решила ехать последней в процессии. Ей вовсе не улыбалось быть сброшенной из-за того, что шведские детишки стремились устроить скачки. Она аккуратно подобрала поводья и наклонилась, собираясь погладить лошадь – своего рода доверительный жест, призывающий к тому, чтобы их прогулка прошла спокойно. Однако в этот момент процессия пришла в движение по команде исландского проводника – мужчины лет пятидесяти с обветренным лицом и гривой, напоминающей конскую, – и гнедая кобылка Ханны сорвалась с места и ринулась вперед. Ханна вцепилась в животное мертвой хваткой. Шлем, который был слишком велик, сполз ей на лоб, так что она практически ничего не видела. Проезжая мимо проводника, она успела услышать отпущенную им шутку:
– Да у тебя, я смотрю, конь-лидер!
Ханна припомнила его вступительные слова о том, что лошадь стадное животное, основным инстинктом которого является инстинкт бегства, и моментально пожалела о дурацкой идее отправиться на экскурсию верхом. Перед ее внутренним взором ясно всплыла картина собственной смерти. Лошадь сбрасывает ее со спины, и вся шведская семейка проезжается по ней, насмерть затаптывая ее копытами своих лошадок, разрывающих в клочья ее бренное тело. Однако как раз в тот момент, когда она досмотрела это веселое кино, кобыла закончила галопировать и спокойной рысью двинулась в сторону открывающихся широких горизонтов. Ханна нервно обернулась: она была первой, сразу же за ней двигался ухмыляющийся гривастый проводник, а позади него пристроилось все большое семейство. Ханна постаралась расслабиться, сейчас она сольется в единое целое с природой.
Действительно, вокруг было поразительно красиво. Хотя холодный воздух поздней осени слегка покусывал щеки, пальцы рук и ног, Ханна пребывала в полном восторге от окружающего ее многообразия оттенков желтого, а при виде вкрапления сюда зеленых, бурых и красных пятен во рту появлялся легкий привкус земли. По голубоватому небу проносились серые облака, а снега на горных вершинах, похоже, прибавилось. Ханна поерзала в седле. Несмотря на ровный ход гнедой кобылки, путешествие верхом стало для тела средних лет женщины серьезным испытанием. Она была рада, что заказала короткий маршрут. Пропуская сквозь легкие чистейший свежий воздух, Ханна постаралась заполнить свое сознание окружающими пейзажами, до конца прочувствовать, где находится. Это немного помогло. Лошадь прибавила ход, Ханна старательно следовала ее движениям. Восстановив дыхание, Ханна почувствовала себя немного легче. Может, ей просто не стоит себя накручивать, попытаться подняться над ситуацией? Книга ее продвигается, и, если чуть больше сосредоточиться на ней и не давать себя отвлекать, глядишь, и Йорн скоро засобирается обратно. Может, ей не стоит с ним больше встречаться? Эта мысль вызвала у нее еще большее облегчение. Да, деревня невелика, но она вполне может несколько дней не выходить на улицу. Избегать посещения бара и других общественных мест. Попросту забыть, что Йорн здесь. Да, точно, так она и поступит. Она не попадется на его удочку, не позволит ему стать толстой палкой, попавшей в раскручивающееся колесо ее будущего детектива.
