– Ты будешь?
Не смея поднять глаза, Ханна кивнула. Элла пролепетала что-то по-исландски, Гисли ей ответил. Похоже, они уже давно знали друг друга и даже испытывали что-то вроде взаимной симпатии. У Ханны мелькнула мысль: а может, все дело в этом? Может, в эту снежную бурю ему просто нужны были знакомое лицо, задушевная беседа, дружеское лицо? Может, ему абсолютно безразлично, что она позвонила Виктору? Вот сейчас он допьет кофе, съест свой кусок торта и спокойно уйдет? Может, он вовсе не опасен?..
– Скажешь что-нибудь Элле, и я зарежу тебя вот этим ножом для торта.
Сказав это, Гисли улыбнулся, и тут до Ханны дошло: он знает, что Элла не понимает по-английски, а следовательно, может говорить все, что угодно, не вызывая у пожилой дамы беспокойства. Ханна молниеносно сообразила, что для нее появляется шанс постараться образумить его так, чтобы Элла не запаниковала в этой опасной ситуации. Ханна заговорила, пытаясь, чтобы это выглядело так, будто они обсуждают самые обыденные вещи:
– Тебе просто необходимо сдаться полиции. Я знаю, как ты поступил с Виктором, и рано или поздно они тебя найдут.
– Они?
– Подкрепление уже на пути из Рейкьявика. Я знаю, ты не хотел ничего плохого – просто ты был в отчаянии…
– Ты ничего не знаешь.
Гисли прервал ее. Ханна покосилась на Эллу, но та, похоже, даже не подозревала, о чем они говорили, погрузившись в разгадывание кроссворда.
– Это я нашла бутылку, на которой была твоя кровь. Однако я не считаю, что Тора убил ты.
Элла взглянула на них. Наверняка она услышала, что прозвучало имя Тора. Ханна пустилась в объяснения по-датски.
– Гисли очень огорчен тем, что произошло с Тором. Я просто пытаюсь объяснить ему: полиция делает все возможное, пытаясь понять, что случилось тем вечером.
Элла кивнула, сделала глоток кофе, какое-то время разглядывала пламя, а потом вернулась к своему кроссворду. Со стороны было похоже, будто три одиноких человека собрались здесь, чтобы насладиться обществом друг друга. Повернувшись к Гисли, Ханна предприняла еще одну попытку:
– Тебе обязательно нужно сдаться ради своего же блага. Сказать, что ты ударил Виктора ножом, потому что на тебя было оказано давление. Это все сумеют понять, и ты получишь мягкое наказание. Но чем дольше все это тянется, тем больше глупостей ты совершаешь… Они громоздятся одна на другую. Ты только самому себе делаешь хуже.
Гисли испытующе посмотрел на нее.
– Что тебе на самом деле известно о преступлении и наказании?
У Ханны возникло спонтанное желание завести речь о Достоевском, однако она передумала и лишь развела руками.
– Да, ты прав – ничего. Позволь, однако, по крайней мере попросить тебя не причинять вреда ни мне, ни Элле. Ведь не наша вина, что ты оказался в такой прискорбной ситуации. Но я обещаю, что я тебе помогу. Я могу сама отвезти тебя в участок, а если тебе нужно будет взять что-то из дома, мы можем заехать.
Гисли продолжал внимательно ее разглядывать; глаза его прятались в гуще буйной растительности. Верхнюю одежду он с себя так и не снял. Он что, размышляет над ее предложением? Ханна в этом сомневалась. Похоже было, что мыслями он где-то далеко отсюда. Внезапно взгляд его изменился и стал скорее умоляющим, нежели властным.
– Спиртное. Где вы его держите?
Черт! Ханна знала, что в доме нет ни капли алкоголя, но нужно было сделать все, чтобы ублажить его или, скорее даже, не дать ему разозлиться и прибегнуть к насилию. Вспомнив о пустых винных бутылках, спрятанных у нее в чемодане, она решила солгать, чтобы выиграть время.
– Наверху в моей комнате есть немного вина. Принести?
Гисли кивнул.
– Я пойду с тобой.
Подъем по лестнице занял всего несколько секунд, но ей показалось, что он длился вечность. Ханна уже раскаивалась в своем поступке, мысленно считая его самым жалким из всех известных ей отвлекающих маневров. Ведь еще пара минут, и Гисли обнаружит, что его попросту обманули, и тогда ничто не в силах будет успокоить его расшатанные алкоголем нервы и унять уже проявившуюся жажду насилия. В голове у нее лихорадочно кружились мысли. Нужно было придумать новый план. Но почему же не приезжает Виктор? Он должен был слышать отчаяние в ее голосе, когда она звонила ему, обязан был сделать все, чтобы успеть вовремя и не допустить дальнейшего кровопролития на своем крошечном участке. Когда они вошли в ее спальню, Ханна взглянула на окно, которое она, вероятно, забыла запереть. Во всяком случае, оно было чуть приоткрытым, и на подоконник уже успело намести немного снега. К ее глубокому сожалению, снаружи не было и намека на приближающиеся к дому зажженные фары – одна только расцвеченная белыми тонами темень ночи. Гисли продолжал стоять в дверях, а Ханна, отойдя от окна, уселась на корточки перед чемоданом и сделала вид, что роется в нем. Если б ей только удалось заманить его внутрь, может, она смогла бы запереть его в спальне, забаррикадировав дверь снаружи тяжелым комодом, а самой вместе с Эллой прыгнуть в джип и сбежать.
– Белое или красное?
Ханна держала бутылки за горлышки, надеясь, что Гисли не сумеет разглядеть, что в обеих уже давным-давно нет ни пробок, ни содержимого. Спальню освещал лишь мягкий свет из коридора, струившийся внутрь через открытую дверь. Ханна специально не стала включать лампу, чтобы сразу не стало понятно, что бутылки пусты.
– Бери обе.
Ханна кивнула головой, сглотнула, поднялась на ноги и приготовилась разоблачить собственный обман. Гисли так и не покидал дверной проем, ей же, для того чтобы план побега удался, нужно было, чтобы он прошел на пару шагов внутрь.
– Не возражаешь, если я закрою окно? Просто, чтобы не умереть ночью от холода.
Ханна едва сдержалась, чтобы не разбить обе пустые бутылки о собственную голову. Это ж надо – заговорить с предполагаемым убийцей о смерти и ближайшем будущем! Жалкий любитель! Гисли кивнул. Она полезла на стол, чтобы запереть окно. Сделав вид, что оно застряло, Ханна подергала окно, обернулась и попросила:
– Не мог бы ты?..
После секундного колебания Гисли все же подошел. Ханна посторонилась, пропуская его поближе. Схватившись левой рукой, он с силой потянул, и окно неожиданно легко поддалось. В этот момент Ханна с такой силой стукнула его по затылку пустой бутылкой, что для сохранения равновесия ей пришлось вцепиться в край стола. На этом она потеряла несколько важных секунд, в течение которых Гисли удалось прийти в себя и сообразить, что произошло. Ханна увидела оскаленные зубы и услышала злобный крик. Упершись обеими руками ей в спину, Гисли что было сил вытолкнул Ханну в окно. Ханна попыталась вцепиться в раму, однако увидела, как пальцы ее соскальзывают и разгибаются. Она еще успела подумать, что это, по-видимому, был худший из всех мыслимых исходов ее безумного плана, тот сценарий, который она бы никогда даже не сумела себе представить. Подвергаться опасности, борясь с мужчиной вдвое сильнее тебя перед распахнутым настежь окном?! В те миллисекунды, пока длилось падение, Ханна ощутила, что летит спиной вперед параллельно падающему с неба снегу, а затем, в момент приземления, последовал болезненный удар о мерзлую землю. Последнее, что мелькнуло перед ее глазами, было высунувшееся из окна лицо ее убийцы – лицо Гисли. После этого глаза ее плотно залепил снег и наступила чернота. Полная чернота.
