– Чего только не сделаешь, лишь бы не дописывать книгу, верно?
Маргрет посмотрела на нее без тени улыбки.
– Я беспокоилась о тебе. Хотела поехать с Виктором в больницу, однако дети… Кому-то надо было остаться с ними дома.
Живой интерес Маргрет к ее самочувствию вызвал у Ханны внезапное и весьма неожиданное для нее самой желание оказаться в постели, уснуть, ощущать, что все о тебе заботятся, отдохнуть физически и не думать ни о чем ином, кроме выздоровления. Ее наполняла безумная тяжесть, и это относилось не только к проклятой недействующей руке, а ко всему телу, которое испытывало настоятельную потребность в том, чтобы его окружили вниманием и уходом, ничего не требуя взамен. Возможно, все-таки ей лучше было оставаться в больнице.
– Со стороны Виктора было очень мило приехать и забрать меня. Особенно если учесть, что его собственная рука так пострадала.
– «Очень мило», «очень мило»… Между прочим, ему там тоже наложили швы и сделали перевязку. А по поводу того, что он тебя забрал… Да, верно, он забрал свидетеля, который видел преступника последним. Так что, как видишь, все получилось просто прекрасно, а главное, весьма практично.
Ханна с легким удивлением посмотрела на Маргрет. Что это, неужели в ее голосе звучат нотки ревности? Или, по меньшей мере, раздражение оттого, что в силу своей работы у Виктора постоянно есть возможность общаться с Ханной? Она покосилась на Виктора, который в данный момент разговаривал с кем-то из молодых людей. Хотя он стоял спиной к ней, у нее создалось ощущение, что он краем глаза за ней наблюдает.
– Не хотелось бы критиковать, но я вообще-то надеялась, что здесь будет хоть какой-то алкоголь. Мне бы совсем не помешало чем-нибудь порадовать свой организм.
Маргрет взглянула на нее и укоризненно покачала головой.
– Думаю, что сейчас последнее, чем ты можешь его порадовать, – это яд.
Маргрет прикоснулась к здоровой руке Ханны. Вроде бы простой, ничего не значащий жест, однако Ханне он показался достаточно смелым. В глазах Маргрет сверкнула нежность.
– Пойдем со мной. На две минуты.
Маргрет слегка повела бровью. Ханне показалось, что она поняла этот знак. Маргрет вышла. Ханна отставила тарелочку с печеньем, прошлась по комнате, попутно обменявшись парой общих слов с несколькими приглашенными на поминки, и, последовав за Маргрет, нашла ее на кухне в одиночестве. Ханна прикрыла за собой дверь. Некоторое время они просто смотрели друг на друга, как будто им вполне достаточно было оказаться наедине, вдвоем, без посторонних. Затем Маргрет подошла и поцеловала Ханну. Ее решительность застала Ханну врасплох. Не сводя с нее глаз, Маргрет обеими руками взяла здоровую руку Ханны.
– Серьезно, я так за тебя переживала! Когда Виктору позвонили и сказали, что Гисли выбросил тебя из окна… Я решила, что ты погибла.
Ханна не могла и представить себе, что внимание Маргрет настолько сильно ее тронет. Впервые за много лет она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Причину этого она и сама не в состоянии была объяснить. Возможно, она только сейчас поняла, насколько близка была к смерти. Действительно ли Гисли хотел ее убить, когда выталкивал из окна? Отбросив обычную сдержанность и дав наконец волю чувствам, Ханна понурила плечи и сникла, чувствуя, как по щеке ползет предательская слеза. Дав ей скатиться до самого подбородка, Ханна медленно вытерла ее и, будто удивляясь самой себе, покачала головой.
– Ты только посмотри… Стою на похоронах, а оплакиваю себя.
– На похоронах так обычно у всех и бывает. Настроение соответствует.
Глядя на Маргрет, Ханна представила себе: что, если б рядом каждый день был такой человек, как она, всегда готовый поддержать и прийти на помощь, когда ты больше всего в этом нуждаешься? Ханна подалась к ней всем телом, желая вновь ощутить ее близость, хотя и понимала, насколько это будет рискованно и неуместно на похоронах Тора. Однако в данный момент это мало ее заботило; в душе не осталось ничего, кроме одного всепоглощающего эгоистичного желания – попасть в ее объятия. Маргрет нежно погладила ее щеку, но в этот момент обе они внезапно услышали слабый крик о помощи. Мгновенно остановившись, они переглянулись.
– Что это?
– Похоже на Эллу.
Выскочив в небольшой коридорчик, они стали прислушиваться, стремясь сориентироваться по звуку. Услышав из-за одной из дверей мужской голос, который выкрикивал что-то, похожее на приказы, Маргрет решительно рванула дверную ручку, и обе женщины замерли на пороге. Посреди маленькой гладильной комнаты, склонившись над Эллой, стоял Эгир и огромными ручищами сжимал ее горло. Элла полулежала на заваленной мятыми рубашками гладильной доске, и, судя по ее отчаянному взгляду, Эгир изо всех сил душил ее.
43
Убийцы имеют обыкновение появляться на похоронах. В голове Ханны все еще звучало эхо этих слов Йорна, вызвавших у нее неподдельное раздражение. Тем не менее он наверняка не мог иметь в виду, что отец покойного совершит еще одно убийство, да к тому же на похоронах. Чувствуя себя абсолютно беспомощной, Ханна безучастно наблюдала за тем, как Маргрет набросилась на Эгира и обрушила на него целый каскад исландских слов, вероятно требуя, чтобы он остановился, отпустил, прекратил. Борьба была с самого начала явно неравной, но Эгир, казалось, вознамерился вышибить дух из Эллы даже в присутствии свидетелей. Он вел себя как одержимый, готовый во что бы то ни стало совершить задуманное злодеяние. Виктор и несколько других деревенских мужчин, едва не сбив Ханну с ног, ворвались в гладильную и пришли Маргрет на помощь. Всем вместе им удалось отцепить стальные ручищи от шеи Эллы, заломить их Эгиру за спину и произвести таким образом довольно неуклюжее задержание. Увидев, что Элла замертво рухнула на диван, Ханна с быстротой молнии метнулась к ней и попыталась здоровой рукой нащупать пульс и стук сердца. Обнаружить эти признаки жизни удалось лишь на шее Эллы, багрово-красной после железной хватки Эгира. Тук-тук, тук-тук, тук-тук. Ханна с облегчением констатировала, что Элла хоть и лишилась чувств, но жива. За спиной у Ханны уже собралась целая толпа встревоженно-обеспокоенных гостей, которые поочередно смотрели то на Эллу, распростертую на диване, то на Ханну, будто та была врач и могла сказать им что-то внятное о состоянии пострадавшей. Никаких познаний в медицине у Ханны не было, зато присутствовал здравый смысл.
– Она без сознания. Возьмите ее ноги и держите их приподнятыми. И, если можно, приложите что-нибудь холодное ко лбу.
Действуя как слаженное воинское подразделение, собравшиеся односельчане сумели в считаные минуты привести Эллу в чувство. Она еще не полностью пришла в себя и была заметно напугана. Губы ее шептали что-то по-исландски, широко распахнутые глаза смотрели одновременно на всех и ни на кого конкретно. Осторожно поднеся руки к горлу, она тихо застонала. Ханна взяла ее руку в свои.
– Успокойся. Все позади.
Элла, похоже, только сейчас заметила Ханну, которая попыталась ободряюще ей улыбнуться. Затем взгляд Эллы скользнул по лицам присутствующих, которые смотрели на нее как на восставшую из мертвых. Что в некотором смысле не так уж далеко было от истины. Ханна услышала у себя за спиной какую-то возню и шорохи, обернувшись, она увидела, что Эгир, Виктор, Маргрет и пришедшие на помощь добровольные спасатели покинули комнату. Ханна снова повернулась к Элле.
