Звук двигателя явно говорил о том, что он на грани коллапса. Ханна подалась вперед всем телом и указала на капот машины куда-то в районе радиатора, надеясь пояснить, что речь идет о моторе, а затем зажала уши. Элла кивнула – мол, я все и так знаю. Сказала что-то по-исландски.
Затем Элла включила радио, врубила на всю мощность «Another Day in Paradise» Фила Коллинза
[7] и принялась с довольным видом раскачиваться из стороны в сторону в такт льющимся из динамиков звукам рока. При этом руки ее крутили руль, так что автомобиль двигался вперед, выписывая какие-то бешеные зигзаги. Ага, выходит, решила заглушить кашляющий мотор более громкими звуками. Превосходно! Если Ханна и ненавидела кого-то больше, чем Йорна Йенсена, то это был Фил Коллинз. Нет уж, увольте, этот саундтрек ни за что не станет для нее реквиемом. Она достала телефон и набрала номер. Бастиан тут же взял трубку. Поздороваться Ханна не удосужилась.
– Мне нужно, чтобы ты заказал мне обратный билет.
– А что, Элла не приехала?
– Она завезла нас в кювет, и нас зажало в горящей машине. Я не чувствую ног.
– Насколько я могу судить, Исландия уже дала тебе толчок к сочинительству. Элла прелесть, не находишь?
– Почему ты мне не сказал, что она не говорит по-английски? И водит как сумасшедшая, и без ума от Фила Коллинза?
– Но ведь Фил Коллинз действительно хорош.
– Прекрати. Все это ни в какие ворота не лезет. Не понимаю, что со мной случилось, – просто какое-то размягчение мозгов. Однако я точно знаю, что завтра утром есть самолет до Копенгагена и я должна им улететь обратно.
– А что с романом?
– С детективом.
– Он что, напишется сам по себе?
– Надеюсь. Мне и вправду очень жаль, но я его для себя не вижу. Я хочу домой.
Ханна услышала, как где-то там, в Дании, Бастиан тяжко вдохнул.
– Посмотрю, что смогу сделать.
Ханна с досадой нажала «отбой». В полном отчаянии она бормотала себе под нос разного рода ругательства:
– Черт, черт, черт! Вот ведь дерьмо какое!
Элла резко затормозила и выключила радио. Они стояли на обочине.
– Что случилось?
Ханна выпрямилась и огляделась по сторонам, не понимая, в чем дело. Тем не менее она почувствовала, что настроение в машине резко изменилось.
Элла сидела, глядя прямо перед собой. Довольно долго. Затем перегнулась через Ханну, открыла бардачок и отыскала в нем клочок скомканной бумаги и ручку. С сосредоточенным видом принялась что-то писать. Длилось это минуту. Будто ей приходилось извлекать слова откуда-то из глубин памяти. Потом показала написанное Ханне. Та прочла – некую смесь датского с норвежским.
– Ты много ругаишься и непрелично выражаишься.
Ханна перечитала записку. Родной язык было трудно узнать. Затем она взглянула на Эллу, чувствуя, что внутри у нее все сжалось.
– Так ты говоришь по-датски?
Элла снова принялась писать. На этот раз слова она подбирала быстрее.
– Я понимаю. И нимного пишу.
Неприятное чувство в душе у Ханны нарастало. Она выдержала едва ли не театральную паузу.
– Я и хорошие слова тоже знаю.
Элла написала:
– Вот и гавари так.
Ханна снова взглянула на нее. Она впервые увидела, какие у Эллы глаза. Лучистые, светло-зеленые. Как же она не обратила внимания на такие необычно яркие зеленые глаза? Ханна кивнула.
Элла завела машину, и они продолжили путь. Ханна отвернулась к окну и принялась рассматривать окружающую природу – прежде ей было как-то не до этого. Автомобиль пожирал оставшиеся им километры, дальнейший путь проходил в молчании. Так-так-так, брррум, так-так-так, брррум. Почти в тишине.
Шесть часов. Ханна читала, что именно столько времени занимает дорога до рыбацкого поселка Хусафьордур, которому предстояло стать ее домом на следующий месяц. Она могла бы проделать весь путь по воздуху, воспользовавшись рейсом внутренних авиалиний, однако Элла настояла на том, что встретит ее в аэропорту Кефлавик. Ханна раздумывала, не слишком ли затянулась пауза, которую выдерживала Элла, но не решалась спросить об этом. Ханна покосилась на своего водителя. Та, казалось, нисколько не устала. Ханна откинулась на спинку, готовясь провести весь этот многочасовой путь на жестковатом сиденье джипа. Прочь из города, вглубь этой неосвоенной страны. Они оставили позади себя расстилавшуюся с запада равнину со следами застывшей лавы, напоминавшую лунный пейзаж, и продвигались на юго-восток, где природа была более разнообразна. Хотя в расцветке осенних полей и преобладали желто-коричневые цвета, здесь еще оставалось немало зелени. Для Ханны стало сюрпризом, что Исландия такая зеленая страна, даже сейчас, когда дело идет к зиме. Лишь горы, казалось, были верны времени года: они с легкостью возносили снежные вершины в самое небо. Ханна любовалась ими с таким восхищением, которое может испытывать лишь тот, кто прибыл из страны, где вовсе нет гор. Как писатель она просто обязана пребывать в эдаком симбиозе с природой, которая в свою очередь должна была вдохновлять ее на патетические строки. Однако в нее природа вселяла некий страх, и потому в своем творчестве она всегда предпочитала апеллировать к внутреннему миру человека. Не потому, что писать о людях легче, чем о природе, а потому, что она считала это гораздо более естественным, аутентичным.
Хотя со времени приземления прошло всего два часа, сумерки уже начали сгущаться, и наступала темнота. Ханна вспомнила, ей где-то приходилось читать, что день здесь в это время года длится недолго, но чувствовала себя не вполне готовой к тридцати дням тьмы. Тяжело вздохнув, она в очередной раз посмотрела сквозь грязное окно на окрестности, желая оценить пейзаж. У нее возникло смутное ощущение, что в сумерках здесь еще красивее.
Друг с другом они так и не заговорили. Элла была всецело сосредоточена на дороге, а также слушала радио – некий мужчина говорил что-то по-исландски. Ханна различала какие-то обрывки знакомых слов, но общий смысл был ей непонятен. Она не стала брать на себя инициативу начать беседу – так и не овладела искусством произносить дежурные любезности в достаточной мере для того, чтобы без мучительных пауз поддерживать общение с незнакомым человеком. Светская беседа. И как ее ведут люди? Вместо этого она стала думать о том, что читала. Об Исландии. О Хусафьордуре. В деревушке всего около тысячи двухсот жителей из тех трехсот шестидесяти тысяч, что обитают во всей Исландии. Теплоснабжение, а также выработка большей части используемого электричества происходят за счет геотермальной энергии. Другими словами, это страна с весьма устойчивым, стабильным развитием. Когда-то Хусафьордур жил исключительно за счет рыболовства, однако теперь еще одним источником дохода стал туризм.
