Некоторые студенты в нашей группе полагали, что он умер в результате одного из заболеваний, постепенно разрушающих тело, таких как рак или туберкулез. Лишь когда мы добрались до вскрытия его сердца, нам открылась правда.
Его аорта – главная артерия, переносящая кровь из сердца в тело, – была забита толстым слоем твердого холестеринового налета. Когда мы разрезали левую коронарную артерию, налет внутри ее сопротивлялся давлению скальпеля. Там оказался темно-красный сгусток крови, указывавший на то, где именно оторвалась атеросклеротическая бляшка. Отвечающие за свертываемость крови тромбоциты, как стайка рыб, рванулись к месту травмы и создали тромб, спровоцировавший инфаркт и отмирание тканей
[11]. Моего деда наверняка убило это же свойство организма (и я нередко беспокоился о том, не продолжит ли оно убивать мужчин рода Джохар). Мне казалось, что эти плотные наслоения в артериях воплощают неудачи и печали моего кадавра.
Вскрыв грудную клетку, мы увидели человеческий вариант той системы, благодаря которой функционируют все млекопитающие.
Дезоксигенированная кровь выходит из правого предсердия через односторонний клапан, называемый трикуспидальным, и попадает в правый желудочек, накачивающий кровь в легкие. Насыщенная кислородом кровь из легких возвращается в левое предсердие, а затем проходит через другой, митральный клапан (названный так потому, что напоминает митру – головной убор епископа) и попадает в левый желудочек. А левый желудочек перекачивает кровь в аорту и далее – по всему телу. Кровь проходит по телу и возвращается обратно наверх, собираясь в двух крупных венах – нижней и верхней полых венах, – откуда снова попадает в правое предсердие и выходит на следующий цикл.
Эта схема, присущая всем млекопитающим, была открыта лишь в начале XVII века. До того момента биологические функции сердца оставались для человечества загадкой. Десять тысяч лет назад охотники-кроманьонцы на европейском континенте знали о том, как сердце выглядит, и рисовали его в своей наскальной живописи, но понятия не имели, что оно делает. Семь тысяч лет спустя древние египтяне выдвинули несколько на удивление прозорливых теорий о предназначении сердца. Разумеется, они полагали, что в сердце обитает душа, но в классическом трактате – папирусе Эберса – сердце описывается как центральный элемент кровоснабжения, сообщающийся с жизненно важными органами при помощи вен и артерий. Трактат гласит: «Действия рук, движение ног и вся прочая подвижность происходит таким образом, как велит сердце». Через три тысячи лет древние греки стали воспринимать сердце скорее символически. Они верили, что центральное расположение сердца в теле означает, что оно является оплотом жизни и нравственности. Платон также предполагал, что сердце является стражем – тимосом, наивысшим качеством смертной души, через который кровь проходит тогда, когда хочет предупредить о том, что что-то не так. По сути, это и поныне звучит как достаточно точное описание запуска реакции «бей или беги».
Греки пытались постичь истинное предназначение сердца, оперируя аналогиями и метафорами. Их изысканные предположения померкли в сравнении с исследованиями Галена, придворного лекаря римского императора Марка Аврелия. С III по XVII век Гален был титаном западной медицины – он первым стал исследовать кровообращение с научной точки зрения, пусть и прибегая к метафорам, и с помощью таких примитивных методов, как наблюдение и вскрытие животных. На основе операций, проведенных им на раненых гладиаторах, а также проводя вскрытия различных животных, в том числе кошек, собак, овец и рысей (вскрытия людей были запрещены).
Гален предложил схему, в которой печень преобразовывает еду в кровь, а кровь затем расходится по телу и уходит как вода в слив, используясь лишь один раз.
Схема Галена подразумевала, что кровь из печени поступает в правый желудочек, а затем просачивается в левый через невидимые поры в септе – разделяющей их перегородке. Он полагал что при попадании крови в левый желудочек к ней добавлялась «жизненная сила». Затем левый желудочек, словно печь, нагревался и таким образом разгонял кровь по всему телу с помощью трубок-сосудов. «По прочности, напряженности, мощи и устойчивости к травмам ткани сердца превосходят все прочие, ибо нет в теле иного инструмента, неустанно выполняющего столь тяжкий труд», – писал о нем Гален.
В западной медицине теории Галена долгое время признавались эталоном знаний о сердечно-сосудистой системе и человеческой анатомии в целом. В Средние века его труды были неоспоримой основой основ. Люди отталкивались от его выводов и не уделяли должного внимания наблюдениям (часто крайне немногочисленным), на которых они были основаны. Несмотря на его сомнительные аналогии – он проводил параллели между человеческим телом и ирригацией полей, или с печью, нагревающей воду в трубах, – на том этапе становления науки ничего лучше просто не было; еще не сложился и не закрепился в практике метод тщательных наблюдений с фиксацией результатов, позволивший бы разделить достоверные и недостоверные данные. Если результаты наблюдений не укладывались в теории Галена, то их отвергали и предавали забвению.
Более продвинутый подход к понимаю сердца наверняка был в Персии, где врач Ибн ан-Нафис в 1242 году написал свой труд «Комментарии к анатомическим описаниям». Ибн ан-Нафис родился в Сирии и получил медицинское образование в Дамаске, а после переехал в Каир. В «Комментариях», впоследствии ставших одной из жемчужин «золотого века арабской медицины», Ибн ан-Нафис писал, что желудочки, вопреки теории Галена, получают питание от коронарных артерий, а не накопленной в них крови, а также что пульс является результатом сокращений сердца, а не сократительной способности артерий. Еще более важным открытием Ибн ан-Нафиса стало то, что в стенке между желудочками сердца нет никаких пор: «Между этими двумя отсеками нет никакого сообщения; ткани сердца между ними плотные и не имеют, вопреки мнению некоторых лиц, видимых просветов – нет там и незримых отверстий, пропускающих кровь, как было предположено Галеном».
Несмотря на правильные и важные идеи, труд Ибн ан-Нафиса был в Европе недоступен и практически забыт, пока студент магистратуры не обнаружил его в Прусской государственной библиотеке в 1924 году. Таким образом, функции сердца оставались для западной культуры, говоря словами арабского мистика аль-Газали, «скрыты более, чем следы лап черного муравья на черной скале во тьме ночной».
К счастью, донаучный витализм, доминировавший в европейской научной мысли, со временем уступил место эпохе Возрождения, когда исследованиям и логике уделялось куда больше внимания. Пожалуй, ни один мыслитель этого времени не сделал больше для изучения сердца, чем Леонардо да Винчи, который считал этот орган «впечатляющим инструментом, созданным Всевышним». Многие из сотен анатомических иллюстраций да Винчи посвящены сердечно-сосудистой системе. Он начинал свои исследования со свиней и коров, но он также провел около тридцати вскрытий человеческих тел, в том числе детей и стариков, – он собирал кадавры по больницам Флоренции и Рима.
