Маркус был тронут, но секунду спустя он сунул пальцы в рот и издал такой свист, что проигнорировать его было невозможно.
– Спасибо, – сказал он, когда в зале наступила тишина. – Какой прием в момент возвращения! Я знаю, большинство считает, что я уже свое отслужил. Надеюсь, это не так. Думаю, несмотря на свой возраст, я могу еще немного потрудиться.
Он снова призвал всех к тишине, так как отовсюду опять послышались радостные крики.
– Я очень огорчен из-за того, что случилось с Ларсом Бьорном. Он был надежным товарищем и хорошим полицейским, и у него впереди было много лет жизни. Несколько часов назад я разговаривал с его вдовой Сусанной и поэтому знаю, что на их семью обрушился еще один удар. Йесс, брат Ларса, вчера покончил жизнь самоубийством.
Он помолчал немного, чтобы слушатели осмыслили это сообщение.
– Какое-то время я буду начальником отдела убийств после Бьорна. Я с гордостью беру на себя эту миссию и буду выполнять ее в духе отдела «А». С разрешения начальника управления полиции, я хотел бы все же называть отдел «А» отделом убийств, пока буду сидеть там, в угловом кабинете. Пусть за нами останется право называть место своей работы так, как нам нравится.
Его слова были встречены аплодисментами. Хлопал даже Карл.
Именно Гордон первым отреагировал на незнакомый аромат в подвале. Словно получив удар по голове, он остановился и пошевелил ноздрями. В любом случае запах был приятным.
– Роза? – с надеждой, чуть слышно произнес Гордон. Он не видел ее много месяцев, и именно для него ее трагедия стала самым сильным ударом. Но надежда, как известно, умирает последней, и часто она и есть то единственное, что остается человеку.
Карл похлопал его по плечу.
– Наверное, это Лиза из архива, Гордон. Не надейся, что Роза когда-нибудь явится сюда, в управление полиции. – Он хотел еще раз похлопать его по плечу, когда из кабинета Карла вышла Роза.
– Какого дьявола вы пропадаете, мы уже полчаса ждем вас?!
И это сказал человек, сам пропадавший целых два года!
– Какая радость, Роза! Добро пожаловать, даже если ты прибыла к нам с кратким визитом. – Карл широко улыбался, давая понять, как сильно ее не хватало тут.
Судя по выражению ее лица, приветствие Карла показалось ей чересчур бурным. А вот объятиями Гордона она осталась довольна – им двоим было что вспомнить.
– Мы устроились здесь, потому что тут много места. Заходите.
Карл хмыкнул. Два года ее не было, и вот опять, черт побери, она уже командует ими и хозяйничает в его кабинете. И вообще, что значит «мы»? Она что, имеет в виду Асада?
Так оно и было, они нашли Асада сидящим на месте Карла со следами слез на потемневшем лице.
– О боже, друг. Похоже, ты совсем не в себе. Это из-за Ларса и Йесса?
Тот тупо смотрел в пространство, но все-таки покачал головой.
– Смотрите! – Роза положила на стол Карла несколько газетных вырезок и на одной из них показала на женщину. – Асад действительно близок к помешательству, Карл, и понятно почему. На протяжении долгих лет он вешал нам лапшу на уши, мол, в Дании у него есть жена и дочери. Но разве мы когда-нибудь видели их? Когда-нибудь он рассказывал нам какие-то подробности о них? Он вообще говорил что-то про них в последние годы? Нет, ничего не говорил, но сегодня Асад решил рассказать мне правду о своей семье. Он потерял всякий контакт с женой Марвой и двумя дочерьми шестнадцать лет назад и постепенно привык к мысли, что их больше нет в живых. Но вчера случилось нечто неожиданное.
Карл нахмурился и посмотрел на отвернувшегося Асада.
– Да, вижу, ты уже понял, Карл, это правда, – сказала Роза. – Вчера вечером Асад обнаружил, что вот на этой вырезке фотография его жены Марвы.
Карл посмотрел на фотографию и прочитал текст, в котором рассказывалось об очередном трагическом бегстве через Средиземное море, в этом случае на Кипр.
– Ты уверен, Асад? – спросил он.
Асад обернулся и кивнул. Уголки его рта дрожали, глаза были пустые и мертвые. Он даже не моргал.
Карл не знал, как реагировать. Что бы он ни сказал сейчас, все будет неуместным. Они никогда и ничего толком не знали об этом человеке, который находился рядом с ними. И как теперь быть? Как жить с той правдой, которая наконец выплыла наружу?
– Ну хорошо, – сказал Карл и сделал небольшую паузу. – Значит, так ты об этом узнал, Асад, и тебе полегчало?
Асад долго сидел, собираясь с мыслями, прежде чем что-то сказать.
– Прости, Карл, мне действительно жаль, что так вышло, – наконец произнес он и положил ладонь на руку Карла.
Его рука полыхала огнем.
– Но так надо было, Карл. Я не мог по-другому.
– Прекрасно, но ведь больше такого не будет, я надеюсь?
– Нет, больше такого не будет.
– Гм… может, теперь ты расскажешь все как есть?
Роза слегка хлопнула Карла по плечу. Асад с каплями пота на лбу посмотрел Карлу прямо в глаза.
– Меня зовут Заид аль-Асади, – тихо начал он.
Уже начало ошеломило Карла. Заид? Аль-Асади? Какого черта? Он не уверен, что сможет это выговорить.
Похоже, Роза заметила его реакцию.
– Асад останется Асадом, Карл. Пусть он рассказывает.
Карл озадаченно качал головой. Можно подумать, он все эти годы только об этом и мечтал. Но Заид? Неужели он должен теперь называть его так?
– Мы ведь, наверное, все согласны, что Асаду надо дать время, сколько бы его ни потребовалось, чтобы он нашел свою Марву? – сказала Роза.
– Черт побери, ну конечно, – буркнул Карл. Она думает, он кто? Адольф Эйхман, что ли? – Асад, я искренне сочувствую тебе, – сказал он, и это была правда. – Тебе наверняка было тяжело.
Карл повернулся к Гордону и Розе. Неужели у этой железной женщины в глазах стояли слезы? А Гордон, смотревший на нее с нежностью, был похож на подросшего утенка, который в конце концов забрался под крылышко мамы-утки. Хотя габариты Розы существенно изменились, она все еще была способна расшевелить это анемичное существо, и это было очевидно.
Карл сделал глубокий вдох, потому что следующий вопрос был весьма рискованным.
– Асад, ты должен понять, почему я спрашиваю прямо. Значит ли это, что все, что ты говорил нам о себе, было обманом? Я, конечно, прекрасно знал, что в прошлом у тебя были большие проблемы, о которых ты не хотел рассказывать, что у тебя много тайн. Но твой странный язык, всякие недоразумения, болтовня о Сирии. Что тут правда и вообще кто ты такой?
Асад выпрямился, сидя на стуле.
– Я рад, что ты спрашиваешь меня, Карл, иначе все было бы слишком сложно. Ты должен знать, что я твой друг, надеюсь, что ты – мой, и я никогда не говорил и не делал ничего такого, что могло бы нарушить эту дружбу. Большинство моих языковых недоразумений были вполне простительны, потому что, хотя сегодня я такой же датчанин, как и вы, почти всю свою жизнь я провел там, где не очень много говорят по-датски. У многих двуязычных так бывает, Карл. Но этот язык стал частью меня самого, – сказал он и пропустил пальцы через бороду. – Вы знаете, что случилось с верблюдом, который решил выучить арабский язык и целый день упражнялся, разгуливая среди верблюдов?
