Спешивший куда-то продавец мужской одежды пожалел, что на рисунке была только голова, а встреченная в магазине пара заявила, что видела его по телевизору в шведском фильме, где действие происходит в шхерах.
– Да это же мой сын, – сказала какая-то пожилая женщина на улице и громко расхохоталась. Запах алкоголя ощущался весьма заметно.
Спустя три часа Гордон и Роза были вынуждены признать свое поражение. Очевидно, что в этом квартале, где он покупал одноразовые телефонные карты, юный убийца бывал не слишком часто.
– Есть ли смысл продолжать поиски? – сказал Гордон.
Роза посмотрела на лес дорожных знаков на Фредерикссунсвай и мириады освещенных витрин.
– Чтобы все проверить, нам нужна куча помощников. Одна только Фредерикссунсвай имеет длину в тысячу километров. А есть и другие дороги, которые на нее выходят. Как со всем этим разобраться за пару дней?
– Но мы можем послать запрос, приложив портрет, во все учебные заведения в радиусе десяти километров, как это предлагал Карл.
– Гм, на самом деле это предложила я. Но проблема в том, что Маркус Якобсен не разрешил публиковать этот портрет, а других способов обратиться к определенным группам населения не существует. – Она пожала плечами и вынула из кармана жужжащий мобильник. – Да, Роза Кнудсен, помощник следователя, – сказала она, криво усмехнувшись, но улыбка быстро сползла с лица. – Неужели, Асад? – повторила она несколько раз. – Во Франкфурте тоже? – Она покачала головой.
Гордон взял ее за рукав и показал на кнопку громкой связи на мобильнике.
Роза нажала кнопку.
– Теперь Гордон тоже слышит тебя. И что вы сейчас делаете?
Было отчетливо слышно, что Асад взволнован, голос его дрожал.
– Ждем, что еще мы можем делать?.. – ответил он. – И каждую секунду у меня в голове крутится вопрос, где сейчас Марва и Нелла, что собирается с ними сделать Галиб? Тяжело думать об этом, Роза.
– У вас нет никаких идей, где они находятся?
– Боже мой, конечно нет. Служба безопасности встроила в мобильник журналиста GPS, который работает и тогда, когда мобильник выключен. Однако сигнал пропал в нескольких кварталах от больницы.
– Но что-то у вас происходит?
– Да, конечно. Сотни людей непрерывно ищут их. Все города Германии в полной боевой готовности.
– Не могу понять, Асад. Галиба ведь очень легко опознать по его физиономии.
– Я знаю, ты пытаешься дать мне хоть какую-то надежду, спасибо, Роза. В доме, где прятались террористы, один из техников нашел бумажный носовой платок с остатками косметики. Он решил, что это одна из женщин основательно поработала над своим макияжем, но мы с Карлом придерживаемся на этот счет другого мнения.
– Галиб замазывает свои шрамы?
– Ну конечно, он их замазывает.
Роза взглянула на Гордона. Настал его черед говорить.
– Послушай, Асад, это Гордон, – сказал он. – У нас проблема с тем парнем. Его никто не опознал по нашему портрету…
Роза в отчаянии посмотрела на Гордона и отобрала телефон.
– Извини, Асад. Твои проблемы больше наших, но я знаю, что вы с Карлом найдете правильное решение. Скажи нам, если мы чем-то можем вам помочь.
– Да, можете.
– Хорошо, Асад. Говори!
– Я хотел бы попросить вас разослать во все крупные европейские газеты пресс-релиз. Напишите, что Заид аль-Асади получил сообщение от Галиба и что он находится во Франкфурте в гостинице «Майнгау» на Шифферштрассе и ждет его.
– Разумно ли это, Асад? – сказала Роза. – Ведь Марва и Нелла будут в еще большей опасности, если ему станет известно, где ты находишься. Извини, я скажу прямо, но только зачем ему тогда сохранять им жизнь?
Ответ был очень тихим:
– На протяжении шестнадцати лет Галиб не имел ни малейшего представления о том, где я нахожусь. Поэтому он прекрасно знает, что я никогда не сообщу ничего подобного, не имея запасного варианта. Он знает, что я его ищу, а также что у меня есть план. Конечно, он проверит гостиницу и, конечно, не найдет меня там, это он тоже хорошо знает. Я буду зарегистрирован в гостинице, это они легко выяснят, но я появлюсь там только через несколько дней. Он подумает, что я жду где-то поблизости, чтобы пойти по следам его людей и найти его. Это единственный способ, каким кошки охотятся за мышками в его мире. Он будет наслаждаться ожиданием и напряжением, потому что точно знает, как я страдаю. Поэтому Марва и Нелла будут живы так долго, как это вообще возможно. Единственное, чего я боюсь, – это того, что не успею найти их до теракта.
– Ты закончил, Гордон?
Роза показала на распечатку, лежавшую на столе.
– Да, сообщение Асада отправлено примерно в сто европейских СМИ. Уж кто-нибудь из них наверняка опубликует.
Она посмотрела на текст и кивнула.
– Заголовок это гарантирует. Хорошая работа, Гордон. – Роза похлопала его по плечу. – А я все думаю о парне, который называет себя Логаном. Мне тут пришла в голову одна мысль.
– И какая же?
– Он переживет самого себя на один год, как он сказал, но что он под этим подразумевает, Гордон? Это год, в течение которого он будет жив, а может быть, это год две тысячи семнадцатый? Возможно ли это? Ты следишь за моей мыслью?
Он пожал плечами. Он не понимал, куда она клонит.
– Послушай. Если этот год закончится для него в 2117, то это возвращает нас в год 2116, то есть в фиктивную современность, правда? Напиши-ка по-другому.
– А это будет не чересчур…
– К черту, сделай это, Гордон. Напиши: Логан 2116.
Он написал.
– Почти то же самое, что и раньше, Роза.
– И да и нет. Смотри внизу. «Бегство Логана» в «Википедии».
– Да, это есть. – Открыв файл, он восхищенно кивнул.
Роза громко прочитала:
– «Бегство Логана». Роман Уильяма Ф. Нолана и Джорджа Клейтона Джонсона 1967 года. Описано антиутопическое будущее в 2116 году. Рост населения держится под контролем за счет того, что всех молодых убивают, когда им исполняется двадцать один год. По мотивам романа в 1976 году был снят фильм, только в фильме убивают при достижении тридцати лет. Впрочем, я полагаю, что парень имел в виду книгу. Согласен со мной?
– Э-э, м-да-а! Это находка, Роза. Но как ты думаешь, что он хотел этим сказать?
– Про возраст, Гордон. Он дает точное, как в аптеке, указание на свой возраст. Потому что если он переживет самого себя на один год в 2117-м, как в книге про Логана, то ему сейчас двадцать один год плюс еще один, верно? Я понимаю, логика у него странная, но ведь ход мысли понятен?
– Двадцать два года?
– Ты сегодня жутко сообразительный, Гордон. Именно так! Ему двадцать два года. Это значит, что он старше, чем мы думали. Но мы на правильном пути, Гордон. На правильном пути.
