Внутри дома все было по-другому. Конечно, там похозяйничали вандалы, но из остатков старого имущества хозяин благодаря железной воле и упорству сумел воссоздать подобие былого величия и элегантности.
В центре комнаты на втором этаже он нашел Лели Кабаби сидящей на диване с давно потухшей сигаретой в руке.
Галиб вежливо спросил ее о семье аль-Асади, но Лели Кабаби сказала, что она не имеет ни малейшего представления о каких-то иракцах, которые будто бы жили у нее. Конечно, это была ложь. Галиб знал это, потому что он был специалистом по допросам и привык обнаруживать неправду, но пока он решил оставить Лели в покое. Потому что она неосторожно подала ему идею, на основе которой он составил план.
Три дня спустя в Саб-Абар прибыл Ясер Шехаде со своими джихадистами, а также тремя женщинами Заида аль-Асади, о которых он договорился с Галибом. Он и его люди выглядели бесконечно измученными и уставшими от войны, а многочисленные шрамы и незаживающие раны свидетельствовали о том, как тяжело им было противостоять войскам Асада и массивным атакам коалиции.
Галиб расположился в помещении бывшей кожевенной мастерской прямо напротив полуразрушенного дома Лели Кабаби и встретил здесь Ясера Шехаде и его людей. Галиб обнаружил явное нежелание Шехаде воевать, после того как тот разместил своих людей и сел рядом с ним около разбитой мастерской.
– Мы уничтожили больше людей, чем они, но и я потерял несколько человек, тут настоящее пекло. Слишком близко к Дамаску, слишком близко ко всему. Я скажу тебе, Галиб: если мы останемся здесь еще на пару дней, нам конец. Понимаешь это?
Галиб кивнул. Он понимал. Правительственные войска подавляли группировки джихадистов, повсюду лилась кровь, в том числе и в этих местах.
– Да, надо убираться, и у меня есть план, как это сделать. Мы должны перебраться на север-запад, к морю. Вы все побреетесь и сделаете вид, что сопровождаете важного пленника, а именно меня. У вас бумаги в порядке?
Ясер Шехаде кивнул.
– Через несколько дней, когда мы переплывем через море, я представлю тебя Хамиду. Он отвечает за те операции в Европе, что потрясут мир. Но сначала мы навестим одну старую даму, которая живет в доме напротив. – Галиб показал на белый дом. – И возьмем с собой наших женщин. Как они?
Шехаде пожал плечами и вошел в дом, чтобы привести женщин.
Галиб усмехнулся, когда женщин вытолкали из дома. Младшая, Ронья, была жалкой, грязной, сгорбившейся, со спутанными волосами, в то время как ее мать и старшая сестра, несмотря на испуганные лица и дрожь при любом звуке, выглядели значительно лучше.
– Что случилось с младшей, ты плохо с ней обращался? – спросил он.
Шехаде снова пожал плечами:
– Как бы это сказать? Мужчины предпочитали именно ее.
Когда они вошли в белый дом, старая женщина ждала их, сидя на стуле с ружьем на коленях, и следила за их движениями, как змея следит за крысой.
Галиб направился к ней, держа руки на затылке.
– Лели, успокойся, у меня к тебе мирный разговор, – сказал он. – Поздоровайся с теми, кого я к тебе привел.
Галиб подал знак, не отводя он нее взгляда. Он хотел видеть ее реакцию в тот момент, когда в комнату введут трех женщин, но она даже не пошевелилась.
За исключением собственного дыхания, он не слышал ни единого звука. Казалось, что время остановилось.
– Подведите их совсем близко, чтобы она их получше рассмотрела, – сказал он людям Шехаде, его взгляд все еще был направлен на лицо Лели. – Тебе придется отложить ружье, ведь правда, Лели? – произнес он. – Видишь, кто это?
И только тут он заметил, что она сощурилась и попыталась сфокусировать зрение на вошедших. Вопреки своей воле она должна была признать поражение.
Лели поднялась очень медленно, хорошо понимая, что для нее это может означать конец, но награда того стоила.
Заплакала, приближаясь к женщинам, протянула вперед руки, чтобы обнять их, но женщины отвернулись.
Им стыдно было за их нынешнее состояние или они думали, что спасут старую даму от неизбежного?
– Если ты узнала их, то, как я понимаю, ты знаешь и Заида, – сказал он.
Старая женщина долго молча смотрела на него. Младшая дочь упала на колени, у двух других ручьем полились слезы.
– Да, ты слышала, что я сказал. Я сказал: Заида. Заида аль-Асади, трусливого мужа Марвы, который бросил ее с двумя дочерями, чтобы ее жизнь тут была хуже, чем в аду. Заид, Заид, Заид…
Каждый раз, когда он называл это имя, им казалось, что в грудь вонзается пика. И если он думал, что это уменьшит их сопротивление, то в действительности все четыре женщины, несмотря на свое жалкое состояние, мгновенно преобразились. Видимо, само только слово «Заид» вдохнуло в них силу. Растерянность во взгляде превратилась в решимость. Младшая дочь оттолкнулась от пола своими слабенькими ручками и встала. И все посмотрели на него, словно его следующее слово должно было положить конец длившейся долгие годы неопределенности.
– Убей эту сволочь, Лели. Убей Галиба! – закричала Марва и указала на него. – Надо прекратить все это!
Продолжения не последовало, потому что Шехаде нанес ей удар, и она рухнула на пол.
Галиб вынул пистолет и приставил его к виску лежавшей на полу женщины.
– Хорошо. Теперь мне известно, что вы знаете друг друга, Лели. Расскажи, как это вышло, или я убью Марву. Сначала ее, потом ее дочерей и в конце тебя.
Лели стояла, держа палец на спусковом крючке, но Галиб знал, что у нее не хватит сил, чтобы нажать на него и тем самым решить судьбу трех женщин, поэтому без труда одним движением отнял у нее ружье, как выдергивают перо из птицы.
– Так, значит, Заид жив? – сказала старая женщина с удивительным спокойствием.
– У меня нет оснований думать по-другому. Это мы должны выяснить вместе. Отвечай. Откуда вы знаете друг друга?
Ответ пришел сам собой.
– Заид и Марва были у меня в гостях много раз вскоре после женитьбы. Девочек я никогда не видела.
Галиб кивнул.
– Зачем мы тебе? – спросила Лели.
– Некоторые из вас поедут вместе со мной, больше вам знать не надо.
Это нисколько не сбило с толку старую женщину.
– Тогда сначала позволь мне помочь девочкам. Ты же видишь, в каком они состоянии. Никакой поездки они не выдержат. Я могу полечить их раны, покормить их. Один день или два.
– Нет времени.
– Нет времени? Расскажи мне, какие у тебя претензии к Заиду, Галиб.
Он кивнул людям Шехаде, чтобы те увели женщин. Потом обернулся к Лели:
– У Галиба нет никаких претензий к Заиду, но у меня, Абдул-Азима, они есть. И если ты еще хоть раз назовешь меня Галибом, я убью тебя.
