– Хотя на деревьях не осталось ни одного листочка, я не могу видеть весь парк отсюда, где стою.
– Мы видим тебя. Не смотри вверх, над тобой висит дрон.
– Уберите его!
– Он на высоте трехсот метров, so don’t worry!
[51] Через секунду по парку проедет велосипедист, двигаясь от Шифферштрассе. Это один из наших, пусть едет. Он фотографирует все передвижения в парке.
– Разве здесь разрешается ездить на велосипеде?
– Понятия не имею, наверное, разрешается. But who cares?
[52]
«Он смотрит слишком много американских телесериалов», – подумал Асад.
– Сделай вид, что тебе надо зайти в туалет, Асад. Ты его видишь? Слева от тебя.
– Да-да. И вижу детскую площадку, слышу, как смеется ребенок, но ребенка не вижу. Там точно никого нет?
В наушнике раздался невнятный шум голосов. Проверка была, но, похоже, не очень тщательная.
– Уберите ребенка до того, как я выйду из туалета, договорились?
– Эй, там что-то происходит, не входи. Видишь, едет машина с запада по Гуцковштрассе? Скорость большая. Слишком большая, на мой взгляд.
Асад обернулся, услышав визг тормозов. Из нее выпрыгнул мужчина, встал и посмотрел в направлении парка. Если не считать теплой куртки, на нем было то, что по всем правилам должно быть на каждом крестьянине Среднего Востока. Широкие штаны до лодыжек, на голове белая куфия, остроносые туфли.
Асад схватился за пистолет.
– Сейчас подойдет… – только и успел сказать голос в наушнике.
Асад вздрогнул от выстрела, а все птицы, сидевшие на деревьях, взвились в воздух.
Асад не видел, откуда стреляли, но заметил дождь осколков, брызнувший из окна одного из больших белых корпусов справа от него.
– Вот дьявол! – воскликнул голос в наушнике. – Там же сидит наш человек.
Послышался какой-то шум, и начался дикий переполох, в этом можно было не сомневаться. А когда прозвучал следующий выстрел и брызнул еще один фонтан осколков, Асад инстинктивно обернулся. Как раз в этот момент нападавший в десяти метрах позади него поднял пистолет, куфия упала на землю.
Парень дважды нажал на курок, но оба раза выстрела не было. Он бросил пистолет и, так как расстояние было всего несколько метров, выхватил нож такой длины, что невозможно было понять, как он сумел его спрятать.
Выстрел Асада пришелся ему в шею, но парня это не остановило. А остановил выстрел откуда-то сверху, попавший прямо в голову.
– Кто еще, кроме этого? – крикнул Асад, но наушник не отреагировал.
Асад стоял неподвижно. На детской площадке кричал ребенок, и это была не игра.
– Эй, что происходит? – крикнул он и ногой перевернул тело на спину. Совсем юный, глаза еще открыты. Кто заставил его сделать это?
В наушнике зашуршало. Голос был другой, не тот, что раньше, и человек явно был в шоке.
– Уходи сейчас же, Асад, ситуация ненадежная.
– А ребенок, что с ним?
– Здесь нет ребенка. Несколько детей играют на Даннекерштрассе, улице рядом с парком. Один упал и стукнулся об асфальт, ничего другого.
Ничего другого?! Надо было и эту улицу проверить. Асад отступил за дерево.
– Кто стрелял? Откуда точно стреляли?
– Мы не знаем, тебе надо уйти.
– Почему со мной не говорит тот, что раньше?
– Потому что он мертв, Асад. И он, и его напарник тоже. Я здесь в комнате один, сижу и смотрю на них. Они умерли.
Асад был в шоке. Человек, с которым он только что разговаривал, убит. «Don’t worry!» – произнес он несколько минут назад. Почему он не сказал «Better safe than sorry»
[53] и не действовал по этому правилу?
И тут прозвучал третий выстрел, на этот раз пуля попала в тень Асада, которая четко вырисовывалась на земле. Точно в область сердца.
Разве мог быть более точный сигнал, с каким противником они имеют дело?
Взгляд Асада скользнул вдоль домов на запад от парка.
– Вы хотите что-нибудь сделать со снайпером? – спросил он у нового собеседника в наушнике.
– Люди туда уже отправлены.
Асад продолжал стоять, не произнося ни слова и не двигаясь. Вокруг звучали полицейские сирены, все было вверх дном. Около дома, откуда, как можно было предполагать, стреляли, собрались люди Вебера и местные полицейские в бронежилетах для штурма.
Тревогу отменили только через два часа.
Герберт Вебер был шокирован не меньше, чем Асад. Когда они выходили из гостиницы, Карл держал наготове бутылку с водой, а Вебер имел вид побитой собаки.
– Мы его не поймали, Асад. На полу нашли гильзы и упаковку из фольги от каких-то таблеток, это все. Мы не знаем, как он ускользнул от наших людей. Предполагается, что он находился там несколько дней и даже разговаривал с теми, кто приходил проверять квартиры.
– Хозяин квартиры был в отъезде минимум десять дней, как говорят соседи, и они не слышали оттуда ни единого звука вплоть до начала стрельбы, – добавил Карл. Он дал Асаду воду и крепко схватил за плечо. – Хорошо, что с тобой ничего не случилось, Асад. Но двое из сотрудников Вебера, к несчастью, погибли, и об этой грустной новости будет известно всем. Мы думаем, что целью убийств было нанести удар по спокойствию в Германии. – Он показал на гостиницу. – Видишь, вся Шифферштрассе перекрыта, иначе орды журналистов нас бы растерзали.
– Мне очень жаль твоих людей и их семьи, – сказал Асад. – Но мы должны были предусмотреть что-то подобное.
Вебер кивнул.
– Я тебе не рассказал, сколько гильз мы нашли в квартире, где сидел снайпер.
– Думаю, что три, – предположил Асад. – Две от пуль, которыми были убиты твои люди, и одну от той, что поразила мою тень.
Как ни странно, Вебер покачал головой.
Секрет раскрыл Карл:
– Они нашли четыре гильзы. Тот же самый снайпер выстрелил нападавшему в голову.
Асад не мог отвести взгляда от Карла и почти не дышал.
– Да, мы думаем, снайпер засомневался, что твой выстрел остановит нападавшего. А мы, все остальные, в этом нисколько не сомневались. Это тебе надо знать, – произнес Вебер.
– Да, это отвратительно. Они убили своего! – сказал Карл.
Они подошли к телу юноши, распростертого на земле. Выстрел в висок был слева, значит с той же стороны, что и выстрелы, направленные в белые дома по другую сторону от парка и убившие людей Вебера.
