В том числе и его собственная.
Асад похлопал себя по пальто, чтобы убедиться, что пистолет в нужном месте.
Потом, на несколько минут раньше срока, завибрировали часы на руке и мобильник в заднем кармане. Асад сделал глубокий вдох, чтобы сконцентрироваться.
Господи, звонил всего лишь Карл. Асад откинул голову назад и сглотнул.
– Мы задержались немного из-за одного идиота и еще из-за тумана, поэтому я только сейчас покинул самолет. Где ты? Я вижу по мобильнику, что ты находишься рядом со станцией городской железной дороги. Название Халензее, верно?
– Да. Стою и жду дальнейших инструкций. Ты едешь сюда?
– Да, мне надо выйти из терминала. Ты можешь подождать меня там, где стоишь?
– Я попробую.
Главное – быть уверенным в себе, и, как ни сюрреалистично это звучало в данной ситуации, Асаду стало легче дышать после звонка Карла.
Прошло всего лишь несколько секунд, и мобильник снова зазвонил.
– Это опять Вебер, Асад. Пришло новое сообщение. Отправляйся немедленно, у тебя только пять минут на то, чтобы успеть, иначе твоя жена будет убита. Иди налево по Шварцбахерштрассе рядом с «Баухаусом». Справа, недалеко оттуда, увидишь сквер. Там будет тот голубь, которого мы так долго искали. Смотри очень внимательно, и ты все поймешь. Больше ничего не написано. Береги себя, Асад, и не волнуйся. Нас не видно, но мы рядом. Не отключай мобильник, пока не будешь на месте. Беги бегом.
Запыхавшись, он добежал до сквера меньше чем за три минуты. Сквер возник из-за восьмиэтажного корпуса. Он был очень неприметный, просто крошечный, зажатый между двумя улицами с большим движением.
Асад сразу все понял. На треугольной, по-зимнему печальной полоске травы стояла металлическая скульптура на бетонном постаменте, немного напоминавшая птицу. Высотой в три метра, без головы, с крыльями, распростертыми в разные стороны. Поза символизировала, что крылья ее подрезаны, но она может взлететь, когда потребуется.
А под длинной опорой, которая должна была изображать вытянутые ноги, была небольшая подпись.
MELLI-BEESE-ANLAGE, ERSTE DEUTSCHE FLIEGERIN
[55]
1886–1925
Асад приложил мобильник к уху.
– Ты еще здесь, Вебер?
– Да, и мы только что идентифицировали твой объект. Это памятник знаменитой немецкой женщине-авиатору. Скульптура называется «Die Taube» («Голубь»), и у меня есть фото из интернета. Это он низко летает, Асад. – И Вебер громко выругался. – Его легко было найти и без помощи орнитологов… Что ты видишь? – спросил Вебер.
– Одно крыло показывает в сторону пешеходного моста в конце парка. Я сбегаю туда.
Асад бросился к мосту, который вел в обычный жилой район. Под мостом, по шестиполосному шоссе, мчались многочисленные автомобили.
– Здесь ничего нет, Вебер, – крикнул он и побежал обратно.
Он еще раз посмотрел на скульптуру и другое крыло, которое показывало на девяносто градусов в обратную сторону, прямо в высотный дом.
И в этот момент Асад услышал узнаваемую мелодию, характерную для Среднего Востока. Он поднял лицо к острым металлическим краям, где соединялись крылья. Мобильник, который лежал там, наверху, был невелик и старомоден, из тех, которые открываются-закрываются, как книжки. Если стоять на земле, его можно было не заметить. Асад ухватился за ногу птицы той рукой, в которой у него был собственный телефон, встал на бетонный постамент с надписью и дотянулся до мобильника.
– Да, – сказал он, снова опустившись на траву и открыв телефон.
– Заид аль-Асади, – произнес голос в мобильнике, и кровь Асада заледенела.
– Да, – повторил он.
– Час настал. Крыло покажет тебе нужное направление, будь там через пару минут. У тебя есть шанс увидеть весь спектакль.
Связь прервалась.
Руки Асада задрожали, он постарался прийти в себя.
– Вы слышали? – сказал он в трубку.
В телефоне раздался какой-то треск.
– О боже! – закричал кто-то в трубке, другой ответил, что надо уходить немедленно.
– Вы успеваете, Вебер? Что мне делать?
– Крыло указывает на старую радиобашню, и там уже наши люди, но их не так много, – сказал наконец Вебер. – Это около выставочных залов. Там сейчас тысячи людей. Мы едем туда.
Асад ахнул. Это была та самая башня, контуры которой он видел в тумане. И, насколько он мог судить, до нее было очень далеко.
В этот раз он добежал до станции городской электрички за две минуты и пулей спустился по лестнице.
Он увидел желто-красный поезд, подходивший к перрону, и вскочил в него, убедившись, что тот идет на север по кольцевой линии.
– К выставочному центру? – крикнул он.
Люди с испугом посмотрели на него и кивнули.
– Где ближайший вход? Ехать прямо?
– Пересадка через секунду на станции Весткройц, потом надо сесть в направлении Шпандау и выйти на следующей станции, которая называется Мессе-Зюд. До павильонов выставочного центра оттуда ближе всего.
Он едва успел сказать спасибо, как поезд остановился, и Асад вышел.
– Поезд на Шпандау?! – лихорадочно закричал он на перроне; несколько рук метнулось вверх и показало направление.
Когда он вошел в вагон и набрал в грудь воздуха перед последней станцией, его спутники смотрели на него как на наркомана в момент ломки. Взмокший от пота, совершенно неспособный усидеть на одном месте. Причем сам он чувствовал себя именно так. Казалось, жизнь кончится через мгновение.
Возможно, что так и будет.
«Entrance Hall B, fast line»
[56], – было написано на транспаранте по другую сторону улицы, когда он выбежал из станции у выставочного центра. И далеко за надписью в тумане виднелась металлическая конструкция. Было понятно, что если он не будет бежать как сумасшедший, то обязательно опоздает. И наверняка он вышел не на той станции, какая была нужна.
Асад пронесся мимо зданий и оказался на парковке, где внушительных размеров охранник отказался пропустить его, чтобы сократить путь. Сказал, что сократить все равно не получится.
Сердце почти выпрыгивало из груди. Асад бросил взгляд на карту местности, висевшую у входа на парковку, и понял, что ему предстоит пробежать мимо нескольких павильонов, прежде чем он попадет к восточному входу, расположенному рядом с башней.
Уже издали он увидел вооруженных людей в боевом снаряжении, поднимавшихся по спиральной лестнице, которая внутри конструкции соединяла платформу радиобашни с ресторанами внизу и платформой поменьше на самом верху. Неужели Дитер Бауманн будет стрелять оттуда, а на открытой площади за павильонами Марва и Нелла будут ждать своей очереди? И все это лишь ради того, чтобы он, Асад, лично мог наблюдать, как их убьют?
