Помимо прочего успех родов зависит от экспертов: медики обязаны сделать все, что в их силах, чтобы роды продвигались. Но мне порой кажется, что советы не помогают родить ребенка. Когда женщинам ставят капельницу с окситоцином, нередко врачи советуют им лечь на кровать. Но это сильно ограничивает, и мы знаем, что лежание не всегда помогает в разрешении родов. Поэтому мы заставляем пациенток вставать и ходить по палате, даже если они перемещаются с капельницей в одной руке.
Любая больница следует общепринятым алгоритмам и стандартам, но все равно подход к разным критическим ситуациям может различаться.
К счастью, мне удалось попасть в больницу, где команда родильного отделения работает очень слаженно, а у акушерок отличные отношения с врачами. Они доверяют нашему мнению и позволяют брать на себя инициативу. Нам нравится наблюдать за пациентками и пробовать различные техники, прежде чем прибегать к вспомогательным процедурам. Ситуация не везде одинакова. В некоторых больницах все подчинено желаниям врачей. Они не любят ждать, поэтому, если что-то вызывает беспокойство, просто вытаскивают ребенка. Следовательно, в ряде больниц частота кесарева сечения выше, чем в других.
Конечно, мы следуем рекомендациям NICE
[16], но культура принятия родов различается в разных учреждениях. Даже состав команды в конкретный день может повлиять на результат – в конце концов, каждая акушерка особенная, и у всех врачей разные суждения. Некоторые медики настаивают на стимуляции родовой деятельности с помощью капельницы с окситоцином, если считают, что женщина слишком долго рожает. В зависимости от доктора я могу убедить команду дать пациентке еще несколько часов, чтобы позволить телу попытаться обойтись без искусственной стимуляции. Эти несколько лишних часов могут стать решающими для родов. Речь идет о том, чтобы дать женщине время и не торопить ее.
Сколько бы мы ни консультировались и ни просили врачей зайти к нам, бывают случаи, когда им просто лучше держаться подальше. В течение первых двух лет работы в трасте НСЗ я взаимодействовала с врачом, который был печально известен плохими манерами при общении с пациентами. Доктор Мэтьюз вовсе не хотела показаться грубой, просто таков был ее способ коммуникации. Одна женщина не была уверена в необходимости инъекции диаморфина и не могла решить, нужно ли ей обезболивание. В этот момент ворвалась доктор Мэтьюз:
– Ну, делать укол, или мне просто снова уйти? Это ваш выбор.
Пациентка молча смотрела на нее в замешательстве, не зная, как реагировать на выдвинутый ультиматум. А потом доктор Мэтьюз ушла.
– Мне очень жаль, – я стала просить прощения.
– Она всегда такая или только из-за меня?
– О нет, не беспокойтесь. Она со всеми так.
И все же нет никакого оправдания подобному поведению. Через десять минут доктор Мэтьюз в очередной раз появилась в дверях.
– Вы уже готовы? – пролаяла она.
При этом мы с пациенткой переглянулись и обе расхохотались.
– Как вы ее терпите? – спросила она после того, как доктор Мэтьюз ушла.
– Помогает чувство юмора, – ответила я.
Слава богу, женщина не расстроилась.
Впрочем, я не всегда видела смешную сторону в резких манерах доктора Мэтьюз. Однажды я наблюдала, как она буквально приказывала женщине во время родов с применением щипцов, и это было ужасно и унизительно.
– Поднимите ноги, – рявкала она на бедную роженицу. – Нет! Только не так. А вот так. Руку сюда, вот так… Нет, не так, – она обращалась с ней хуже, чем с животным.
– Кхм, – покашляла я. – Пожалуйста, доктор, мы можем не браться за все сразу?
У врачей в роддомах на самом деле очень много работы, и из-за этого они могут быть несдержанными. А улаживать конфликты приходится акушеркам.
Доктору Мэтьюз мое вмешательство не понравилось, но она поняла, что я имею в виду, и после того, как я прервала ее, сбавила обороты и добавила «пожалуйста» и «спасибо», которые странно было от нее слышать. Но вообще она не очень-то любила утруждать себя вежливостью или светскими тонкостями. Думаю, по мнению доктора Мэтьюз, только медицинский аспект имел значение, а социальные навыки не были необходимы для этой работы. Но я также научилась общаться с доктором Мэтьюз, используя твердый, но беззаботный тон, чтобы донести свою точку зрения, не выражая агрессии.
Одна дама считала доктора Мэтьюз настолько злой, что приказала мне «держать эту сволочь подальше». Поэтому я должна была убедиться, что она больше не войдет в палату. Это было нелегко. Пациентка тужилась довольно долго, а доктор Мэтьюз продолжала болтаться снаружи.
– Тебе нужна помощь? – кричала она из-за двери каждые полчаса. – Ей нужно обезболивающее?
– Нет, спасибо. У нас все хорошо.
– Можно мне войти?
– Нет, извини. Палата закрыта.
– Ты должна держать меня в курсе, – фыркнула она.
– Все в порядке. Поверь мне! – добродушно крикнула я. – Мы дадим знать, если возникнут какие-то проблемы.
Но через пару лет доктор Мэтьюз нашла себе место получше в другой больнице, и я не могу сказать, что была ужасно разочарована, когда она объявила об уходе. Она была хорошим врачом, но, когда имеешь дело с людьми в такое щекотливое время, думаю, нужно использовать целый ряд навыков, чтобы добиться наилучшего результата.
* * *
Разные люди хотят разных вещей, и иногда есть культурные соображения, которые необходимо учитывать. Ирландские «путешественники»
[17] – одна из таких групп, у которых часто совершенно особый набор правил и ожиданий, когда речь заходит о родах. Во-первых, независимо от того, сколько они путешествуют или куда направляются, многие предпочтут возвращаться в одну и ту же больницу каждый раз, когда рожают. Я заметила это очень рано, когда начала узнавать имена женщин, снова и снова появлявшихся в нашем отделении.
– Рози Мэлли, не так ли? Я узнаю вас. Разве вы не рожали здесь три года назад? – спросила я одну даму.
– О да, – гордо ответила Рози. – У меня здесь все дети родились.
В роддом могут обратиться люди разных культур и национальностей. Акушерка должна уметь подстроиться под каждого, чтобы создать атмосферу, благоприятную для родов.
Шельта воспринимают все по-своему. Все родственницы женского пола сопровождают роженицу в родильную палату, в то время как мужчины остаются снаружи, просто справляясь о новостях. Но они никогда не задерживаются надолго, а мотаются туда-сюда весь день. Тот, кто находится на дежурстве во время рождения «путешественника», хорошо тренирует руки, потому что мужчины вечно шмыгают к больнице и обратно и нужно поприветствовать их всех. Тем временем в родильном отделении становится очень многолюдно и шумно, потому что все бабушки, тети, сестры и дочери болтают, ссорятся и высказывают свое мнение. Это как большая семейная прогулка. Обычно наше подразделение допускает только двух партнеров по родам, но мы должны сделать исключение для сообщества «путешественников», потому что они просто не согласятся делать ничего по-другому. Иногда это означает, что я повышаю голос: «Ладно, прекратите сейчас же. Перестаньте болтать, пожалуйста! Все замолчите, потому что ей действительно нужно меня выслушать!» Однажды у нас была одна «путешественница», у которой схватки начались раньше, чем ожидалось. Несмотря на регистрацию в другой больнице, женщина находилась в этом районе, когда у нее отошли воды, поэтому ее доставили в наше отделение в сопровождении всей толпы соплеменников. Восемь фургонов были припаркованы на обочине перед больницей! Это было то еще зрелище, и они стояли там в течение трех дней, вызвав небольшую ссору с руководством. Но они были очень милой семьей. И как всегда, мужчины вели себя крайне почтительно. Мужчины-«путешественники» относятся к нам так хорошо, что это похоже на манеры из прошлой эпохи. Они называют нас сестрами и каждый раз, когда появляются, осыпают цветами и шоколадом.
