– Вот, пожалуйста, сестра. У меня есть кое-что для вас. Это за то, что вы проделали такую грандиозную работу.
– О, вы очень добры. Спасибо.
– Нет, спасибо вам, сестра!
– Можете звать меня Пиппа.
– Не нужно, сестра.
В ранние годы я несколько раз совершала обходы домов, и у меня был один район, который включал постоянную стоянку караванов для семей шельта. На огороженном участке стояло около двенадцати фургонов, и, несмотря на все, что я, как мне казалось, знала – или предубеждения некоторых людей – об этом сообществе, посещение домов ирландских цыган стало для меня настоящим открытием. Каждый из них предстал абсолютно идеальным. Все было безукоризненно, словно входишь в новый дом. Даже дети выглядели превосходно! И они по-доброму разговаривают и так хорошо воспитаны. Это определенно изменило мое мнение о сообществе «путешественников» и о том, как я вообще отношусь к людям.
* * *
Через несколько лет я уже постоянно находилась в родильном отделении больницы. Как правило, работе на приемах или обходах я предпочитала радостное возбуждение от ежедневных родов. И хотя мне нравилось ухаживать за беременными женщинами и навещать новых мам, меня всегда тянуло обратно в больницу. Я постоянно училась на работе, и не только в плане медицины. Я быстро обнаружила, что ко всем культурам нужно относиться по-разному. Очень важно, чтобы все матери чувствовали себя максимально комфортно во время родов. Поэтому, например, когда я имею дело с правоверной мусульманкой, то слежу за тем, чтобы она была полностью покрыта. Они часто рожают в парандже, только приподнимая подол, когда приходит время тужиться.
С точки зрения медицины даже простой интимный пирсинг – это калечащая операция.
Для некоторых мусульманских семей важно искупать ребенка как можно раньше, чтобы читать молитвы, шепча слова на ухо младенцу вскоре после его рождения. Совет NICE заключается в том, чтобы не купать ребенка в течение первых пяти дней, так как сыровидная смазка (vernix caseosa)
[18] – белое маслянистое покрытие на коже новорожденного малыша – является естественным увлажняющим средством и должна впитываться. Рекомендации утверждают, что, смывая смазку, мы рискуем подвергнуть ребенка внешним раздражителям или таким состояниям, как экзема. Но для мусульманских семей купание младенца является частью религиозного ритуала. У одной матери было экстренное кесарево сечение во время первых родов, и ребенок оставался в неонатальном отделении в течение первых трех недель. Его не купали, а это означало, что семья не могла молиться, пока ему не исполнится три недели. Что касается второго ребенка женщины, то она должна была прийти на индукцию (стимуляцию родов), и муж был рядом с ней, когда они спросили меня, разрешат ли им сразу же вымыть малыша.
– Конечно, вы можете его искупать, – ответила я. – Это ваш ребенок. Мы можем лишь дать рекомендации, и я не буду мешать вам мыть младенца.
Родители были так благодарны, и я почувствовала, что в данном случае было важно вернуть им чувство контроля. В рекомендациях NICE прописан пункт, касающийся купания новорожденных, но в то же время мы должны учитывать различные пожелания.
Одна из самых сложных областей – это калечащие операции на женских гениталиях. Я столкнулась только с несколькими подобными случаями в своей практике. Они всегда трудны, потому что от наружных половых органов женщины остается только небольшое отверстие, вследствие чего довольно часто влагалище сильно рвется во время родов. Даже интимный пирсинг классифицируется как калечащая операция, но об этом не нужно сообщать в полицию. Все остальные случаи калечащих операций на женских гениталиях, или женского обрезания, как это называлось раньше
[19], являются незаконными в Великобритании. Они классифицируются как жестокое обращение с детьми, поскольку в основном проводятся у девочек в возрасте до пятнадцати лет – другими словами, до наступления половой зрелости. Мы не узнаём об этом, пока женщине не приходит время родить. Тогда беременная, скорее всего, доверится дежурной акушерке, но физический опыт при этом не всегда одинаков. В некоторых случаях женские половые органы все еще присутствуют, они только лишь сшиты вместе. Но на самой крайней стадии увечья отнимают все: половые губы, клитор – гениталии целиком. Все, что остается, – это гладкая область и очень маленькое влагалищное отверстие. Мне ужасно жаль таких женщин, потому что я знаю, что операция была навязана им, когда они были еще детьми. У них не было выбора, и в результате женщины не получают никакого удовольствия от секса, в чем, я полагаю, и заключается вся суть. Это кажется особенно жестоким.
Некоторые люди ставят свои религиозные убеждения выше медицинской необходимости. Ситуация осложняется, когда речь идет о беременной женщине и ответственности еще и за ребенка.
В случаях с калечащими операциями врачи предпочитают брать на себя инициативу, потому что роженице труднее вытолкнуть ребенка, и она часто нуждается в медицинском вмешательстве. Однако если врачи – мужчины, могут возникнуть проблемы с мужьями. Мы действительно стараемся удовлетворить разные потребности, но что поделать, если нет женщин-врачей, дежурящих в конкретный день. Иногда нам приходится быть очень строгими и говорить отцу, что либо он позволяет доктору делать свою работу, либо ему нужно уйти. Порой просто сходишь с ума, когда сталкиваешься с людьми, которые ставят веру выше медицинской необходимости. Временами я просто хочу закричать на них: «Если вы не позволите доктору помочь, в следующий раз, когда вы увидите его, он объявит о смерти вашего ребенка!» Но я почти уверена, что такое не подпадает под советы НСЗ или рекомендации NICE.
Даже если в роддом попадает женщина, не говорящая на моем языке, я могу общаться с ней на уровне эмоций, интуитивно.
Если влагалище жертвы калечащей операции рвется во время родов, что весьма вероятно, то нашим врачам запрещено зашивать его обратно так, как было до этого. Оно должно быть восстановлено, как и нормальное влагалище. Даже если мы знаем, что женщина, скорее всего, отправится в другое место, где ее зашьют обратно, как изначально. Это душераздирающее чувство, и я никогда не пойму, как кто-то может поверить, что бог желает, чтобы женщины были изуродованы и покрыты шрамами таким образом. Но мы не высказываем никаких замечаний или суждений в больничной палате. Что бы ни случилось, мы остаемся уважительными и профессиональными во всем. Конечно, есть много случаев, когда мы также имеем дело с женщинами, которые не могут общаться с нами из-за языкового барьера. В этих обстоятельствах мы можем привлечь переводчика, но правда в том, что язык не всегда необходим. Я обнаружила, что в моей работе можно общаться друг с другом на уровне эмоций. Вам не нужны слова, чтобы выразить боль, страх, радость или отчаяние. Чувства видны по глазам женщины. Я могу сказать ей «тужься», и она знает, что это значит, даже если не понимает незнакомого слова.
