Лично я считаю это хорошей идеей. Со времени инцидента в бассейне, когда пуповина лопнула и ребенок чуть не истек кровью, было проведено довольно много медицинских исследований по данной теме. Когда младенец рождается, плацента все еще работает и пульсирует, выталкивая кровь в ребенка, – это действительно можно почувствовать. Но как только из нее вытекает вся кровь, пуповина замирает и становится прозрачной. В полной пуповине вы можете видеть, что вены налиты кровью, но, когда в сосудах ничего не остается, этого больше не заметно. Тогда плацента отделяется. Подсчитано, что тридцать процентов объема крови плода удерживается внутри плаценты. Поэтому лучшее время перерезать пуповину – когда она естественным образом истощится. Так что позволить ребенку получить полный объем крови, пульсирующей в пуповине, – отличная идея.
Когда ребенок рождается, часть его крови еще остается в плаценте, примерно 30 %. Поэтому нельзя перерезать пуповину сразу.
Больничные рекомендации, кажется, меняются так же часто, как тенденции среди новоиспеченных родителей. Раньше часто собирали стволовые клетки, такая процедура была очень популярна, когда я только получила специальность, но я не видела ее уже много лет. Иногда также всплывает и сбор плаценты. Это все еще спорный вопрос, но некоторые люди считают, что плацента очень питательна – по-видимому, богата железом – и может предотвратить наступление послеродовой депрессии. Я слышала несколько действительно странных историй о людях, устраивающих плацентарные вечеринки и делающих пироги или паэльи
[55] из плаценты! Но самый необычный способ использовать плаценту, с которым я столкнулась лично, показала мне пара хиппи, за которой я ухаживала. Они были очень милыми, но крайне серьезно относились к вопросу применения плаценты. Женщина осталась в больнице, восстанавливаясь от послеродового кровотечения, а ее партнер забрал плаценту домой. Затем каждое утро он приходил в палату со стаканом от блендера и коктейлем в нем, который, как он объяснил, был фруктовым и с добавлением плаценты. И она выпила их все. Фу-у-у… От одной мысли сводит живот! Я не смогла бы съесть свою плаценту. Просто дайте мне таблетку от железодефицитной анемии
[56], и покончим с этим… Но каждому свое.
Некоторые матери делают из плаценты даже пироги и паэльи! Причем в медицине нет каких-либо доказательств их пользы.
Новый тренд заключается в том, чтобы отправить плаценту в сублимационную сушку
[57], измельчить и спрессовать в маленькие таблетки. Сублимированные таблетки из плаценты! Их сделала одна из наших медсестер: компания предоставила ей контейнер, в который она поместила плаценту, а потом сделала из нее капсулы. Но было несколько тревожных историй об инкапсуляции: вы уверены, что человек, который изготовил для вас препарат, получил соответствующее образование? Правильно ли биоматериал хранился и обезвоживался? Откуда вы знаете, что в капсулах ваша собственная плацента? В одном случае роженица и ребенок подхватили бактериальную инфекцию, потому что мать принимала плацентарные таблетки. На самом деле я не видела большого количества научных исследований, доказывающих утверждения, что потребление плаценты полезно для здоровья. И некоторые практикующие врачи предостерегают, что плацента может являться источником потенциальной инфекции. Но подобное действительно привлекает некоторых, и никогда не знаешь, какие планы могут быть у людей, поэтому я всегда спрашиваю после рождения ребенка: «Вы хотите сохранить плаценту, или я могу выбросить ее?»
В тот вечер, однако, главным, о чем я думала, было последнее событие в продолжающемся деле Тони и Гейнор. Полгода назад женщина рожала второго ребенка. Она уже долгое время рожала дома, и мы быстро поговорили по телефону, прежде чем она появилась в отделении. Я на тот момент почти не помнила наш разговор с Гейнор, а когда она и ее муж Тони приехали в больницу, я уже ушла на целый день, так что мы фактически не пересекались. Это был печальный случай. Гейнор не очень сильно продвинулась, так что ординатор решил провести роды с помощью вакуум-экстрактора в операционной.
Все прошло гладко, но ребенок родился без признаков жизни, и никакая реанимация не могла его вернуть. Естественно, семья потребовала ответов, и вскрытие показало тенториальный разрыв в головном мозге, что означало, что ребенок не имел шансов выжить. Но когда же это случилось? Это был решающий вопрос. Если разрыв произошел естественным образом, то врач ни при чем. Но если травму нанесли, применив вакуум-экстрактор во время родов, то больница несла ответственность за случившееся.
Сначала я не слишком задумывалась об этом случае – в конце концов, я не находилась в отделении во время родов и даже никогда не видела Гейнор или Тони. За ними присматривала акушерка по имени Фиона, и, естественно, мы говорили о произошедшем, но, на мой взгляд, я просто не имела отношения к инциденту. Единственный контакт, который состоялся у меня с семьей, был во время двух телефонных разговоров, прежде чем пара приехала в отделение. Но в пятницу мне позвонили на мобильный.
– На этой неделе мне звонила адвокат Тони и Гейнор, – объяснила я Уиллу. – Она сказала мне, что правозащитник разговаривает абсолютно со всеми, кто имел контакт с семьей в преддверии родов.
– И как все прошло?
– Ну, поначалу я не волновалась. Как я уже объяснила, меня не было рядом, когда Гейнор рожала, и я даже никогда не встречалась с этой женщиной, поэтому не думала, что мои показания имеют отношение к делу. Но все же адвокат разорвала меня в клочья. Она сказала, что документы, которые я заполняла, были «дрянными», «небрежными» и «неадекватными», и это действительно шокировало меня. Я спросила, как она пришла к такому выводу, и она ответила, что я не поставила дату и время на одном из листков. И из-за моего «небрежного ведения записей» я могу быть ответственна за смерть ребенка.
– Что? Это же просто смешно.
– Знаю, знаю. Но все же из-за ее нападок я сомневаюсь в себе. С тех пор я просмотрела свои записи. Я знаю, что мой совет женщине был правильным. Безупречным. В том, что я ей сказала, не было ничего плохого. И думаю, что адвокат согласился, что пациентка вообще не последовала моим указаниям. Дело в том, что, записывая ее номер телефона и адрес, я не успела указать время на листке.
Медики чаще многих нуждаются в защите адвокатов, однако в нашей больнице мы были лишены поддержки юристов.
Итак, когда Гейнор позвонила во второй раз, я снова дала ей рекомендации. Но поскольку на первом листе не было записано время, адвокат говорит, что мы не можем знать, сколько времени прошло между двумя звонками. Она сказала, что у нее могли быть постоянные роды в течение длительного времени, и я ничего не предприняла по этому поводу. Я не сказала женщине приехать в больницу, и юрист говорит, что смерть ребенка может быть на моей совести.
