– Привет, Мэгги, как дела? – поздоровалась я, быстро просматривая ее записи. Пока все хорошо.
– О, не так уж плохо, – выдохнула Мэгги. – Пятая беременность! Можно подумать, я к этому уже привыкла!
– Она прекрасно справляется, – сказала Софи, генетическая мать новорожденного.
Софи и Генри были милой парой – я познакомилась с ними, когда Мэгги впервые стала их суррогатной матерью. Они много лет пытались родить ребенка естественным путем, а также прошли через несколько циклов ЭКО
[58], прежде чем у Софи обнаружились проблемы с маткой, которые означали, что она никогда не сможет выносить плод. Четыре года назад оплодотворенная яйцеклетка была имплантирована Мэгги, и она успешно родила супругам дочь. Теперь они точно так же ждали маленького мальчика.
В нашей больнице всегда был недостаток акушерок и никогда – менеджеров.
До самого недавнего времени траст НСЗ не считал суррогатное материнство отдельным видом материнства и не было никаких политических ориентиров для акушерок. Без каких-либо указаний мы просто должны были прибегать к здравому смыслу и состраданию, чтобы ориентироваться в таких ситуациях. Даже сейчас законодательство Великобритании почти не учитывает этот вопрос. Хотя услуга суррогатного материнства законна, соглашения о ней не регулируются законодательно. Поэтому, если суррогатная мать передумает, у биологических родителей нет никакой правовой защиты. Закон также гласит, что суррогатная мать сохраняет полную опеку до тех пор, пока ребенок не будет законно усыновлен или не будет выдано распоряжение об ответственности родителей
[59]. Практически это означает, что ребенок должен вернуться домой с суррогатной матерью – мы не можем позволить биологическим родителям забрать малыша без нее.
Я просмотрела план родов Мэгги – он был довольно подробным, но не учитывал некоторые детали, поэтому я спросила ее:
– Не хотите ли сначала подержать младенца или передадим ребенка прямо Софи и Генри?
Я вспомнила, как мы это сделали в первый раз: Мэгги положила девочку себе на грудь, а потом передала ее Софи. В то время пациентка считала это важным аспектом суррогатного материнства: она хотела быть той, кто отдаст ребенка новым родителям. Но теперь Мэгги нахмурилась и покачала головой.
– Нет. Нет, я думаю, что на этот раз его нужно передать прямо родителям, – сказала она. – Не буду врать, мне было очень тяжело в прошлый раз – держать ее, а потом отдать. Это было неправильно.
– Ладно, – отозвалась я. – Ну, мы устроили для Софи и Генри комнату по соседству, так что, как только мальчик родится, перенесем его в ту палату, а я останусь здесь с тобой и подожду, пока выйдет плацента. Вы согласны, Мэгги?
– Да, все так, – ответила женщина.
Я уже сталкивалась с несколькими случаями суррогатного материнства. В последние годы это стало более распространенным явлением, и у нас было несколько случаев, когда роженицы вынашивали детей для гомосексуальных пар. Я восхищаюсь такими женщинами, как Мэгги, которые могут подвергнуть себя и свое тело суровым испытаниям беременности и родов, чтобы подарить ребенка людям, не способным зачать. Конечно, некоторым родить ребенка легче, чем другим, но независимо от того, кто вы, беременность сказывается на физическом здоровье, и я часто задаюсь вопросом о психологических последствиях. В Великобритании суррогатным матерям не разрешается запрашивать деньги за свои услуги, допускаются только «разумные расходы». Мы не спрашиваем о суммах, но я думаю, что они исчисляются тысячами, чтобы сделать эту жертву стоящей. Проводив Софи и Генри в соседнюю комнату, я спросила Мэгги, как прошла беременность на этот раз.
– Неплохо. Ребенок все время брыкался. Не давал мне спать по ночам, пинал под ребра.
– Могу я задать вопрос? – осторожно спросила я.
– Конечно.
– Это трудно? Ну, чувствовать все движения, зная, что не оставите ребенка?
– Нет, не совсем, потому что я знаю, что ребенок не мой. Я знаю это с самого начала, поэтому не думаю о нем как о своем. И все же я рада, что у нас отдельная палата. Я счастлива родить – это большая честь, без сомнения, – но я всего лишь человек. Думаю, что мне было бы трудно смотреть, как они держат малыша сразу после рождения. Пока я восстанавливаюсь, мне бы не хотелось видеть их вместе.
Нередко бывает, когда за смену выдается шанс посетить туалет лишь раз в 16 часов.
Мэгги потребовалось всего три часа, чтобы родить маленького мальчика, а затем моя студентка-акушерка передала ребенка семье, пока я доставала плаценту. Позже я пошла навестить Софи и Генри, и их счастье оказалось заразительным. Я понимала, почему Мэгги сделала такой выбор. Она воплотила их мечты в реальность – после стольких страданий и разочарований у пары были двое прекрасных детей, семья, о которой они всегда мечтали. Это были двое самых желанных детей, которых я когда-либо видела. Всего через двадцать четыре часа они все вместе покинут больницу, поскольку правила не позволяли Софи и Генри забрать маленького мальчика без Мэгги, его законного опекуна. Но сейчас у меня было еще два часа бумажной работы, а значит, я вернусь домой поздно – снова! К тому времени, как мне в конце концов удалось доползти до дома, голова кружилась от обезвоживания, и я уже несколько часов толком не ела. Но первое, что я сделала, как всегда, по возвращении, – направилась прямиком в туалет.
Черт возьми – я не могла слезть с унитаза. Это был настоящий водопад! Внезапно меня осенило, что я не опустошала мочевой пузырь уже шестнадцать часов. Мне не представилось ни единого шанса сделать это. Бетти влетела в ванную.
– Мамочка! Мамочка! Мамочка! – взволнованно закричала она.
– О, дай мне минутку! – огрызнулась я, когда она попыталась обхватить руками мои колени, чтобы обнять меня. Я оттолкнула ее.
– Эй! – возмутился Уилл. – Бетти просто рада тебя видеть, вот и все. Она не видела тебя весь день.
– Я сижу на унитазе, если ты не заметил! – возразила я.
Но потом я увидела удрученное личико Бетти и тут же пожалела о вспышке раздражения. В конце концов, дочери было всего шесть лет. Она ничего не понимала.
– О, милая, прости меня.
Почему я такая злая? Это на меня не похоже. Я упала на кровать, измученная и отчаянно нуждавшаяся в отдыхе. Но сон, как обычно, ускользнул от меня. Глаза упрямо оставались открытыми, а в голове прокручивались все события дня: все ли я сделала верно? Написала ли я правильные заметки? Хорошо ли ухаживала за пациентками после родов?
