Когда я утром пришла в кабинет Лины, она широко ухмыльнулась и воскликнула:
– Ух ты! Ты выглядишь намного лучше, Пиппа. Ты уже выздоровела?
– Нет, не особо, – пробормотала я.
Господи, а теперь я чувствую себя плохо из-за того, что не чувствую себя лучше!
– О, мне очень жаль это слышать, – ответила она, неискренне улыбаясь.
– Я должна передать вам справку от моего врача. Она продлила больничный еще на шесть недель.
– Ясно, – улыбка исчезла с лица Лины, когда она взяла конверт.
– Терапевт увеличивает дозу антидепрессантов.
– Ладно, будем надеяться, что лечение поможет. А пока, возможно, тебе будет полезно посетить наш отдел охраны труда. У нас есть программа повышения психической устойчивости, и она, безусловно, была полезна для других людей с похожими проблемами.
– Да, конечно, – согласилась я. Я была готова попробовать что угодно – по правде говоря, я отчаянно нуждалась в помощи. Больше всего на свете мне хотелось вернуться к своему обычному состоянию, стать прежней Пиппой.
Почему-то мне было страшно и стыдно признаться, что я ушла с работы из-за депрессии.
– Ну ладно, мы все обсудили? – весело спросила Лина и с этими словами вернулась к работе.
Разговор окончен, и мне дали понять, что пора уходить. Я поспешила к выходу, отчаянно желая покинуть отделение незамеченной. Я еще не рассказала никому из друзей и коллег, что происходит, и оставила их добрые послания и сообщения без ответа. Вообще-то мне было стыдно и неловко за свою болезнь. Я не хотела, чтобы обо мне говорили в отделении, поэтому быстро пробралась к машине и помчалась прямо домой. В постель.
Приближалось Рождество, и я поняла, что не могу пойти по магазинам за подарками. В последние дни я выходила из дома только для того, чтобы проводить Бетти в школу и обратно, но даже это выбивало меня из колеи. Борясь с постоянной усталостью, я боялась признаться людям, что ушла с работы из-за депрессии. Разумеется, я рассказала о своем состоянии ближайшим родственникам, и они меня невероятно поддержали. И мои родители, и родные Уилла предложили забирать Бетти после школы и в выходные, пока я буду выполнять основные дела. Но я не могла рассказать об этом никому другому. Одна только мысль о том, чтобы отправиться в супермаркет и столкнуться со знакомыми, заставляла сердце испуганно биться. Мысль о рождественских покупках вызвала головокружительную паническую атаку. Поэтому я заказала подарки для Бетти онлайн и упаковала их в кровати.
– По крайней мере я могу приготовить приличный рождественский ужин, – сказала я себе в преддверии праздничного дня. – По крайней мере это я могу сделать для своей дочери.
Мы решили, что проведем праздник только втроем, так как у меня не хватило бы сил на большую семейную встречу. Но мне очень хотелось, чтобы у нас как минимум был хороший ужин из индейки со всеми классическими гарнирами. Однако чем больше я старалась, тем хуже становилось. Я нарезала все овощи накануне вечером и даже приготовила любимые Бетти сосиски в тесте с домашней начинкой. Но в сам канун Рождества у нас несколько раз отключали электричество, и духовка выключалась, из-за чего мы не могли приготовить еду.
– О, ради всего святого! – я взорвалась после очередного отключения электричества, которое оставило нас почти в полной темноте. – Почему все так сложно? Это просто отличный воскресный ужин, а я даже не могу правильно его приготовить.
– Эй, перестань себя корить! – возразил Уилл. – Обычное отключение электричества. Такие вещи случаются. Дело не в тебе.
– Я лишь хотела провести один прекрасный день вместе, – рыдала я.
– Мы отлично проводим время вместе, – возразил Уилл. – Бетти очень понравились ее подарки. Она получает удовольствие. Расслабься! Мы не умрем с голоду.
К счастью, Бетти не видела мою вспышку на кухне, и после того как ужин наконец оказался на столе, я поднялась наверх, чтобы принять ванну. Там, в одиночестве, я дала волю слезам, которые подступали к горлу в течение дня. После этого я завернулась в халат, рухнула на кровать и сразу же заснула. Уилл разбудил меня в восемь вечера с чашкой чая и куском рождественского торта.
– Бетти хочет поцеловать тебя на ночь, – мягко сказал он, и я пошла в детскую, чтобы уложить дочь и пожелать сладких снов. Она лежала в постели, сжимая в руках новенького плюшевого единорога, подаренного ей Сантой.
– В этом году Санта принес тебе все, что ты хотела? – спросила я ее.
– Ага, – ответила она, кивая. – А он дал тебе то, что ты хотела, мама?
– Да, конечно, – сказала я и с трудом сглотнула.
– Не думаю, что таблетки действуют, – призналась я Уиллу позже тем же вечером. – Не вижу никаких улучшений. Я чувствую себя так же плохо, как и раньше.
– Ты все еще не в себе, – согласился он. – Может быть, стоит еще раз проконсультироваться с врачом.
22. Медленный прогресс
Наступил январь, начало 2019 года, и я хотела сказать своей семье, что снова здорова, что вернулась на работу с новыми силами, получая удовольствие от непреодолимого волнения из-за родов, когда в мире появляется еще один ребенок. Мне хотелось сказать им, что я выздоровела и что моя болезнь – всего лишь маленькая ухабинка на большом пути. Но я не могла. Я сидела на больничном уже два месяца и не была готова вернуться. Врач увеличил дозу антидепрессантов, но таблетки вызывали головную боль и тошноту. Уилл поощрял меня делать что-то для себя раз в неделю, но я забыла, что мне нравится. Так долго я только и делала, что ходила на работу, возвращалась домой и присматривала за Бетти. Каковы были мои интересы? Похоже, у меня их и не было. Мне не хотелось общаться, и я не могла пойти в спортзал, поэтому начала плавать в местном бассейне. Это был единственный способ надеть купальный костюм. В середине января я посетила тренинг по улучшению сопротивляемости, который проводил отдел охраны труда в больнице. К тому времени я уже отчаянно нуждалась в помощи, поэтому, сев в маленьком кабинете приятной на вид молодой женщины с бейджиком «Кэролайн», я выплеснула все эмоции.
Я, больная депрессией, пришла на работу в поисках поддержки. А получила презентацию в Power Point о том, как справиться со стрессом.
– Ненавижу все это, – сказала я. – Ненавижу быть не на работе. Я занимаюсь акушерством больше половины своей жизни, с тех пор как мне исполнилось семнадцать. Это все, что я когда-либо знала. Я люблю свое дело. Люблю все, что связано с акушерством, и поскольку посвятила профессии уже много лет, знаю, что у меня есть навыки и опыт, чтобы сделать все правильно. Так что я действительно считаю себя хорошей акушеркой. Но я видела множество хороших специалистов, которые прошли через ад и оказались в суде, потому что на них оказывалось такое давление, что они совершали ошибки. Или что-то пошло не так, и вина была возложена на них, даже если оплошность совершили другие. Но при постоянной нехватке персонала ошибки неизбежны. И это пугает. Честно говоря, когда иду на работу, я постоянно нахожусь на грани нервного срыва. Я постоянно волнуюсь. Это нормально? Нормально ли, что я не могу должным образом сосредоточиться на работе и обеспечить пациентке, у которой принимаю роды, правильный уход, потому что все время беспокоюсь?
