– Пиппа! Ты-то мне и нужна. Сейчас прибудет женщина, у которой нужно принять роды. Она хочет родить в бассейне!
– Хм-м… – протянула я медленно, мысленно пересчитывая женщин. Теперь я должна была присматривать и за ней. – Ты же знаешь, что у меня уже есть пациентка с задержкой родов и разрывом промежности, которая только что покинула операционную?
– Да.
– Тогда ладно.
Мечтать, что второй день будет менее напряженным, чем первый, было наивно. К счастью, на момент осмотра женщины, которая хотела рожать в бассейне, у нее еще не начались роды. Поэтому у меня оставался по крайней мере час, чтобы сосредоточиться на пациентке с разрывом промежности, прежде чем вернуться к родам в бассейне. Но через два часа шейка матки пациентки расширилась на восемь сантиметров, и женщина довольно быстро родила ребенка в воде. Я кое-как справилась, но мне казалось, что я действую вслепую. И все это время у меня было ужасное чувство внизу живота, что несчастный случай может произойти в любой момент.
Пациентке, которая только что покинула операционную, требовалось больше внимания, чем я могла ей уделить. Когда женщина только прибыла, у нее была тяжелая преэклампсия с артериальным давлением 180 на 120. Это уровень инсульта! К счастью, после того как она покинула операционную, артериальное давление стабилизировалось, и пациентка чувствовала себя вполне нормально. А еще она была невероятно понимающей.
– Вы в порядке? Вам что-нибудь нужно? – поспешно спрашивала я, когда мне удавалось раз в час заходить к ней в палату и фиксировать наблюдения.
– Я в порядке, честное слово. Не беспокойтесь обо мне, – женщина улыбнулась, явно увлеченная новорожденным ребенком.
К счастью, ей очень помогали партнер и мать, но это не мешало мне чувствовать себя виноватой. Времени на приятную непринужденную беседу не хватало. Не было возможности помочь молодой матери с первым кормлением грудью, сменить постельное белье или прокладку. Я застыла на мгновение, глядя на эту новую, очень счастливую семью, прежде чем быстро покинуть палату. Теперь у меня было максимум пять минут, прежде чем я должна была помочь пациентке, рожающей в бассейне.
Мало того что из-за нехватки персонала мы лишали пациенток части ухода. В больнице вдобавок начали отсрочивать роды на одни-двое суток!
Дело не только в уходе, который мы не можем обеспечить. Вернувшись на работу, я обнаружила новую тревожную практику отсрочки стимуляции родов на двадцать четыре или даже сорок восемь часов, когда у нас не хватает персонала. В больнице мы проводим максимум четыре стимуляции родов в день обычно по клиническим причинам, таким как преэклампсия, гестационный диабет, или если женщина вышла за рамки двух недель от положенного срока. Мы обычно начинаем с медленного введения гормонального пессария в течение двадцати четырех часов, прежде чем отойдут воды. Но вполне возможно, что в течение этих суток отделению придется приостановить несрочную работу из-за нехватки персонала. Это означает, что женщине нельзя уйти и мы не можем сделать так, чтобы у нее отошли воды. Мы буквально должны прекратить то, что делаем, пока отделение снова не сможет принимать пациенток (обычно через двенадцать часов). Поэтому женщины остаются в нашем шумном, суматошном отделении, у них начинаются схватки, они не спят и с каждым часом становятся все более и более измученными. Это нехорошо и для матери, и ребенка. До сих пор такие ситуации были редкостью, но в последний год стали обычным явлением.
– Извините, но мы не можем сделать так, чтобы отошли воды, потому что не хватает акушерок, – говорю я семье. – У нас нет никого, кто мог бы позаботиться о вас, но как только появится акушерка, мы начнем.
Пациентки и их родственники очень расстраиваются, что вполне понятно, но я ничего не могу сделать, чтобы изменить ситуацию. Это стресс для всех – особенно для семей, которые смотрят, как их жена/дочь/партнер проходит через столь длительный процесс, испытывая чудовищную боль, в то время как все хотят, чтобы ребенок появился как можно быстрее и безопаснее.
* * *
К концу первой недели я валилась с ног, но была почти уверена, что справлюсь, не развалившись на части. И вот тогда-то больница и дала мне на обучение студентку-акушерку. О нет! Я умоляла их не поручать мне ученика в течение первого месяца после возвращения, но моя просьба явно осталась незамеченной.
– А нельзя поручить ее другой акушерке? – спросила я Джен, когда она сказала, что теперь я отвечаю за Беллу, студентку третьего курса.
Белла была прелестна и очень мила. Лично я, конечно, ничего не имела против нее, просто натаскивание ученицы давило на меня еще сильнее, в то время как я действительно нуждалась в меньшей нагрузке. В прошлом я обучала многих, и это не так-то просто. Сначала за студентами нужно постоянно наблюдать, убеждаясь, что они способны выполнять основные процедуры, прежде чем обучать их работе.
– Ты знаешь ответ на этот вопрос, – печально ответила Джен. – Я бы так и сделала, если бы могла.
И вот я взяла под опеку Беллу всего через две недели после того, как вернулась на работу. Это само по себе было нелегко. Ей не хватало уверенности. Курсы акушерства в университете изменились со времен моего обучения, и она пришла после окончания второго курса, как будто никогда раньше не была в родильном отделении.
– Я не могу этого сделать, – призналась она, когда я попросила ее вставить катетер.
– Что ты имеешь в виду? Конечно, можешь, Белла. Просто сегодня – твой первый день, первая неделя. Ты нервничаешь, вот и все. Ну же, ты можешь поставить катетер. Я знаю, что ты справишься.
Все равно что вытаскивать испуганного кролика из клетки. И этого кролика нужно было долго уговаривать что-то сделать! Итак, каждую неделю я ставила перед Беллой маленькие цели, чтобы сформировать необходимые навыки и повысить ее уверенность в себе. На одной неделе ее целью было достижение многозадачности или улучшение поддержки матери. На другой неделе студентке может быть поручен разговор с врачами. В конце месяца Белла справлялась со всеми обязанностями гораздо лучше, и я чувствовала себя немного счастливее, отпуская ее. В конце концов, я не хотела быть наставником, который подвел девушку, разрушив ее уверенность или шансы стать акушеркой. В каком-то смысле мне было приятно сосредоточиться на ученице: это отвлекало от собственных забот, но в остальном обучение являлось бременем, без которого я, вероятно, могла бы обойтись в критический момент карьеры.
Руководство так и не признало реальность моей депрессии, из-за которой я так долго не работала. Будто я вернулась из отпуска!
Теперь, вернувшись к работе на полную ставку, я постепенно начала понимать, что попала в самую гущу событий. Забавно: после четырех месяцев отсутствия я думала, что кто-нибудь усадит меня поболтать, просто чтобы спросить, как дела и справляюсь ли я. Чтобы не толкать меня снова на ту же самую дорогу, руководство могло бы выделить немного времени и позаботиться о том, как облегчить мое возвращение. Но нет, такого не было. О, подождите… Нет, неправда. Примерно через две недели я увидела Лину.
