ЖИЗНЬ НАБИРАЛА ОБОРОТЫ.
И как будто этого недостаточно для того, чтобы отправить меня в могилу («ЗДЕСЬ ЛЕЖИТ ДЭЙВ ЭРИК ГРОЛ, ЕМУ СТОИЛО БЫ ПЕРЕЙТИ НА ЧАЙ»), Foo Fighters попросили выступить в Белом доме 4 июля на барбекю в честь Дня независимости, которое новоизбранный президент Обама устраивал для семей военных. Мероприятие проходило на ухоженной Южной лужайке с видом на памятники Национальной аллеи, это отличная возможность, перед которой я не мог устоять по множеству личных причин. В конце концов, это мой родной город, и я провел бесчисленное количество Дней независимости по другую сторону забора Белого дома, наблюдая за великолепным фейерверком из-под одеяла в траве, пока Beach Boys играли вдалеке на фестивальной сцене, или посещая панк-рок концерты у Мемориала Линкольна в бунтарской юности, реализуя свое право на протест в тот день, когда, возможно, это было важнее всего. Но теперь все по-другому. Это личное приглашение присоединиться к нашему первому афроамериканскому президенту на его заднем дворе, чтобы отметить заслуги мужчин и женщин, которые защищают наше право на свободу праздновать, протестовать или избирать своих лидеров демократическим путем. Это не просто барбекю. Это для меня честь.
Ах да, еще я затеял ремонт в доме.
Семья постоянно росла, и мой когда-то просторный дом стал казаться уже не таким просторным. Мы хотели сделать из свободных комнат что-то более подходящее для детей (и… кхм… студию для меня, где мы однажды запишем наш альбом Wasting Light). На тот момент Вайолет было три года, а Харпер — всего три месяца, поэтому для их размещения требовалась некоторая реконфигурация, что требовало серьезного строительства. Громкого строительства. С подъездной дорожкой, которая выглядела как съезд грузовиков «Додж», и десятками рабочих, вооруженных электроинструментами, которые подняли уровень децибелов до показателей, достойных Motorhead. Есть только один способ описать это: долбаный хаос.
ЖИЗНЬ НАБИРАЛА ОБОРОТЫ.
Неделями мой новый распорядок выглядел примерно так: проснуться на рассвете от того, что младенец и трехлетка требуют моего безраздельного внимания, в то время как вдалеке гремят циркулярные пилы и отбойные молотки. Заварить кофе. Выпить этот кофе и бежать в студию Foo Fighters. Сделать еще одну бадью кофе. Начать работать. Выпить эту бадью кофе, но вместе с ним пить крепкий чай со льдом в надежде, что это поможет восполнить водный баланс. Сварить еще кофе, чтобы выпить его по дороге в следующую студию. Приехать в студию Vultures, налить еще одну бадью кофе и пить ее в течение следующих четырех часов, выбивая все дерьмо из барабанов, отчаянно пытаясь произвести впечатление на Джона Пола Джонса.
Ехать домой, трясясь как лист на ветру от примерно 4000 миллиграммов кофеина, поступивших в организм за восемнадцать часов, и безуспешно пытаться поспать хотя бы четыре часа, прежде чем проснуться и повторить все снова. И так далее, и так далее, до тошноты, на повторе.
ЖИЗНЬ НАБИРАЛА ОБОРОТЫ.
Этот сложный период постепенно нарастающего кризиса лучше всего можно понять, посмотрев уже известный клип на YouTube под названием «Fresh Pots» («Свежий кофе») — двухминутный короткометражный фильм, который снял наш старый друг и товарищ Лайам Линч, присутствовавший во время записи Vultures, чтобы запечатлеть творческий процесс нашего секретного проекта. Но он стал свидетелем моего срыва и собрал мои самые психотические моменты в веселое (и неловкое) видео с намерением показать его только группе. Когда в конце концов был выпущен первый сингл Vultures, у группы не было видеоклипа для продвижения песни, поэтому мой менеджер спросил, можем ли мы вместо этого выпустить клип «Fresh Pots». Я подумал, что, хотя это и было унизительно, ради команды я готов на это пойти и позволю миру увидеть человека в муках кофеинового запоя, ведущего себя как полный придурок. «Никто никогда не увидит его», — думал я. Я ошибался. На следующий день после его выхода я стоял в очереди на кассе в продуктовом магазине, и парень, упаковывавший мои продукты, посмотрел на меня и сказал: «Эй, чувак… не хочешь кофе?» Черт. На момент написания этой книги у него более семи миллионов просмотров.
Я помню первую боль. Это было за день до того, как мы должны были ехать в Белый дом. Я был дома в коридоре, в постоянном стрессе от оглушительного ремонта, который сотрясал дом, словно падающие бомбы, как вдруг меня будто ударило ножом по ребрам. Боль была острой, и я остановился и поднес руку к груди, в ужасе от мысли, что у меня сердечный приступ, но молясь, чтобы это была просто растянутая мышца после игры на барабанах с Vultures. Но что-то мне подсказывало, что это не растянутая мышца. Все возможные мышцы в жизни я уже тянул. Эта боль исходила откуда-то из глубины. Я сделал несколько глубоких вдохов, чтобы посмотреть, пройдет ли она, но безрезультатно. Боль осталась. Не желая поднимать тревогу и бегать по дому с криками «ЭТО СЕРЬЕЗНО!», как Фред Сэнфорд
[59], я спокойно открыл ноутбук и по глупости поискал «симптомы сердечного приступа». (Теперь я, конечно, не занимаюсь самодиагностикой с помощью веб-сайта какого-то блогера.) У меня не то чтобы были ВСЕ симптомы, но это определенно что-то серьезное, поэтому я погуглил советы по профилактике сердечного приступа и решил держать это в секрете. В конце концов, я ни за что не пропущу этот концерт в Белом доме. Даже сердечный приступ не помешает мне полететь домой и сыграть для президента.
Я положил две таблетки аспирина в бумажник и не сказал ни слова.
ЖИЗНЬ НАБИРАЛА ОБОРОТЫ.
Когда я приехал в Белый дом, боль в груди почти утихла от сладкой влажности душной летней погоды Вашингтона, и, когда мы готовились к саундчеку на лужайке, я посмотрел через забор на памятники, которые когда-то принимал как должное. Монумент Вашингтона, возвышающийся вдалеке, вокруг которого город исполняет свой сложный танец. Мемориал Джефферсона, украшенный рядами цветущей сакуры в ежегодном весеннем возрождении. И Мемориал Линкольна, где проводили многие концерты в честь Дня независимости, на которых я бывал юным панк-рокером. Это были не Beach Boys; это были музыкальные протесты. Концерт, получивший название «Рок против Рейгана», проводился каждый год 4 июля во время его правления, собирая панков со всего мира, которые приезжали спеть вместе с любимыми группами в знак оппозиции ультраконсервативной политике президента. Я ни в коем случае не специалист в области политологии, но я присоединялся и отдавал свой голос борьбе за свободу самовыражения. Когда Рейган покинул пост, концерт был переименован в «Рок против расизма», и я посещал каждое из выступлений с тем же рвением. В тот день это особенное воспоминание резонировало во мне, потому что не только я был по другую сторону забора в этот День независимости, но был и президент Обама.
