Появился Хьюи, и вскоре за кулисами уже кипела наша обычная предконцертная жизнь, пиво и виски текли рекой. Поверьте, тусоваться с Хьюи — это великолепно. Мы пили, курили и смеялись, и в конце концов я спросил о его связи с Thin Lizzy и Филом Лайноттом (такой замечательной группой). Он рассказал мне историю своего соло на губной гармошке на этом альбоме и о том, как тоже любил Thin Lizzy. И тут у меня возникла идея: а что, если Хьюи сыграет с нами соло на губной гармошке? Он проверил свои карманы в поисках инструмента, но, к сожалению, ничего в них не нашел и сказал: «Если сможешь найти гармошку вовремя, я готов!» Я посмотрел на часы; мы выходили через двадцать минут, — поэтому повернулся к Гасу, попросил его во что бы то ни стало найти инструмент, сделал еще один кадр с Хьюи и вышел на сцену. К седьмой песне я оглянулся и увидел Хьюи, который улыбался и размахивал в воздухе губной гармошкой. Он встал рядом со мной и, используя пластиковую губную гармошку, купленную воскресным вечером в японском магазине игрушек, выдал такое соло, что тому парню из Blues Traveler
[60] оставалось только все бросить и бежать к маме. Я просто охренел. Этот чувак — первоклассный, стопроцентный крутой ублюдок, и я никогда больше не буду сомневаться в альбоме Sports. Как я вообще мог. На одну ночь, и только на одну ночь, мы стали Huey Lewis and the Foos
[61], и мне это понравилось.
ЕЩЕ ОДИН ПОВОРОТ НА И БЕЗ ТОГО ИЗВИЛИСТОМ ПУТИ.
Никогда не знаешь, кто может появиться у сцены, но в такие моменты надо ковать железо, пока оно горячо. Несколько лет назад на BBC нас попросили записать кавер-версию какой-нибудь песни. Мы это дело любим и делаем довольно часто, так что у нас образовался целый арсенал песен, которые никогда не ожидаешь услышать от Foo Fighters. В то время мы были в туре, но планировали записать кавер сразу по возвращении домой, поэтому нам нужно было выбрать песню и подготовить ее к работе в течение нескольких дней. В нашей крошечной репетиционной комнате за кулисами музыкального фестиваля Summer Sonic в Токио мы с Тейлором сидели и обдумывали несколько идей, а потом я заметил, что в программе фестиваля заявлен Рик Эстли. «Чувак, мы должны сделать “Never Gonna Give You Up” для BBC!» Мы начали джемовать, и я быстро понял, что последовательность аккордов и аранжировка удивительно похожи на «Smells Like Teen Spirit». К нам присоединились Пэт, Крис, Рами, наш клавишник, и Нейт, и вскоре эти две песни смешались и стали практически неразличимы. Это было так ужасно смешно и абсурдно, что мы играли ее снова, и снова, и снова, пока наконец не пришел Гас и не сказал нам, что пришло время для шоу. Мы вышли на огромную сцену стадиона и начали с нашего обычного сета, но после пары песен я оглянулся и справа у монитора увидел знакомое лицо. Это был Рик, мать его, Эстли. Его безошибочно узнаваемое мальчишеское лицо вдалеке качалось под музыку вверх и вниз. Во время одного из клавишных соло Рами я подошел к нему и протянул руку. Сквозь сокрушительный звук концерта, происходящего позади меня, я сказал: «Мы только что выучили “Never Gonna Give You Up” полчаса назад. Хочешь сыграть с нами?» Кажется, он был в шоке, но тем не менее без колебаний ответил: «Да, похер!» — и через несколько секунд он был на сцене и пел с кучей незнакомцев перед 50 000 сбитых с толку японских фанатов Foo Fighters, импровизируя на ходу.
Благослови тебя бог, Рик Эстли. Для этого нужны были гигантские яйца.
Встречу с музыкантом, который тебя вдохновил, очень интересно сравнить со встречей с музыкантом, который к твоей жизни не имеет никакого отношения. Встречаясь с самыми малоизвестными андеграундными хардкор-рокерами, я буквально превращался в стыдливую лужицу, при этом среди легенд, чья музыка так и не стала частью меня, я был спокоен как слон. Нельзя сказать, что Нил Даймонд не божество среди нас, смертных, но сингл «Sweet Caroline» нельзя было найти в моей детской коллекции рядом с пластинками Venom и Dead Kennedys, поэтому, когда мы встретились на трибьюте MusiCares в 2009 году, где его чествовали, я только отметил, что он классный мужик. Но я знал точно, что есть один человек, который, встретив его, совершенно точно превратится в стыдливую лужицу, и это мама моего покойного друга Джимми Суонсона. И именно из-за нее мы были там.
Мэри Джейн всю жизнь была поклонницей Нила Даймонда, и это была, пожалуй, единственная музыка, которую я когда-либо слышал в ее доме, помимо визжащего сатанинского дэт-метала, который слушали мы с Джимми. После смерти Джимми она была убита горем, так как слишком рано потеряла своего единственного сына. Она всегда была для меня семьей, моей второй мамой, поэтому, когда нас попросили исполнить песню Нила Даймонда на его трибьюте, я сказал: «Позвольте мне сделать один звонок, прежде чем согласиться». Я позвонил Мэри Джейн и сказал ей, что буду играть на концерте только в том случае, если она полетит в Калифорнию, чтобы встретиться с Нилом. Это была ее первая поездка на запад, и она со слезами на глазах согласилась, так что я позвонил своему менеджеру, сказал, что все готово, и начал подбирать подходящую песню Нила Даймонда, в первый раз так подробно изучая его репертуар.
В те выходные я играл две роли, также играя на барабанах у Пола Маккартни на церемонии вручения «Грэмми», где мы исполнили чудесную версию «I Saw Her Standing There», так что Мэри Джейн прилетела и тоже посетила церемонию «Грэмми». Теперь она сидела не на диване перед телевизором в гостиной, а на арене с Кидом Роком, U2 и Стиви Уандером. В тот вечер у нас было афтерпати в ресторане с Полом и группой, и, когда Мэри Джейн вошла в комнату, Пол протянул ей бокал шампанского, поцеловал в щеку и сказал: «Привет, дорогая». Я думал, она упадет в обморок. И это еще не самый трогательный момент. Позже Пол встал в конце стола, чтобы произнести тост, который до сих пор заставляет меня прослезиться. Он поднял бокалы за всех в зале и произнес тост за чудесный музыкальный вечер, после чего повернулся к Мэри Джейн и сказал: «И… за Джимми».
Следующий вечер был тем самым большим шансом Мэри Джейн встретиться со своим любимым Нилом Даймондом. Я встретил его за кулисами ранее в тот же день: настоящее воплощение крутости 70-х в своей красной шелковой рубашке с расшитым бриллиантами воротником (которой мы все отвесили комплиментов), с его идеальными волосами и таким голосом, что подгибались коленки. Я объяснил эмоциональную значимость вечера, и, будучи настоящим мужчиной, он любезно согласился прийти поздороваться с Мэри Джейн после концерта.
Я до сих пор помню выражение ее лица, когда он тем вечером вошел в нашу гримерку. Наверное, у меня было такое же лицо, когда я встретил Литл Ричарда, или Пола, или любого из малоизвестных андеграундных артистов, которых обожал. Момент, когда одномерное изображение становится трехмерным, и ты вспоминаешь, что те звуки, которые давали тебе счастье и облегчение, начались с плоти и крови. Когда Мэри Джейн плакала от радости, я мог только думать, что Джимми бы тоже плакал.
