Напротив, в государствах, где есть законы, не потерпят человека, стремящегося вершить собственное правосудие, например замышляющего убийство из мести. Как отмечал в 1919 году немецкий социолог Макс Вебер, государства присваивают себе монополию на законное применение насилия
[468]. Вебер пошел дальше и определил государство как организацию, которая может обладать исключительным правом на применение и санкционирование физической силы против людей на своей территории. Месть запрещена, поскольку именно государство принимает решение о виновности и наказании. Хорошие правители, такие как Хаммурапи, обещают народу, что преступники будут наказаны справедливо. Последствия неправильного поведения буквально прописаны заранее, так что незнание законов — не оправдание. Каким бы слабым ни был человек, он может быть уверен, что государство будет вершить правосудие от его имени. Точно так же преступник будет бояться, что против него будет вся система, а не только семья жертвы. Нет смысла убивать всех родственников своей жертвы, чтобы избежать их мести, поскольку не одна лишь семья жертвы будет наказывать преступника, а государство. Право силы теперь отменяется. Кроме того, боги часто поддерживают закон, добавляя власть и риск наказания со стороны всевидящих сил.
Недостатком того, что государство берет себе право определять применение насилия, оказывается потеря свободы, даже если эта свобода заключается в возможности безнаказанно убивать. Мы не имеем права отвергать верховенство закона или стремиться к личной мести, если мы живем в государстве. Мы рождаемся в правовых системах и не можем отказаться принимать ценности и законы, с которыми мы не согласны, даже если тиранические правители злоупотребляют своим положением, чтобы эксплуатировать и угнетать людей. Преимущество государственного правления заключается в значительном снижении преступности, особенно убийств. Это и есть общественный договор
[469], который давно служит предметом обсуждения моральными авторитетами и политическими философами. Таким образом, кодексы законов — одни из наших величайших изобретений.
Помимо законов, государства создавали профессиональные армии, чтобы усилить свою мощь
[470]. Вместо того чтобы все мужчины выходили сражаться, когда это было необходимо, теперь это занятие отдавалось хорошо обученным солдатам, защищенным доспехами и оснащенным настоящим оружием и лошадьми. Даже когда завоевывались города, не было особых причин убивать крестьян. Крестьяне считались ценным активом, так как производили продовольствие. Поскольку они не могли сравняться в бою с профессиональными солдатами, они не сумели бы отомстить, даже если бы захотели. 2000 лет назад это привело к миру на обширной территории Китайской и Римской империй, границы которых были защищены стенами и армиями. Города внутри стен могли находиться в сотнях миль от любого потенциального врага. Таким образом, шансы быть убитым в бою значительно снижались по мере того, как разрастались государства.
Самым жестоким государством всех времен, насколько нам известно, было государство ацтеков на территории современной Мексики, которое просуществовало примерно с 1345 по 1521 год. Ацтеки вели обширные военные действия с целью завоевания соседних государств и взимания с них дани. Взятие пленных было второй жизненно важной целью: пленники приносились в жертву богам. Все ацтекские юноши начинали воинскую подготовку с пятнадцати лет и могли быть призваны в армию, даже если у них были другие занятия. Война была настолько важна для их культуры, что ацтеки вели так называемые Цветочные войны, которые заранее так же согласовывались с соседними государствами, как мы сейчас организуем спортивные соревнования. Обе стороны договаривались перед битвой о численности армий, чтобы бой был честным. Они сражались, чтобы дать отдельным воинам возможность завоевать престиж, захватив пленных. Неплохой заменой таких войн стали современные футбольные матчи.
Пленников приносили в жертву, вырезая их сердца, на вершинах пирамид. Масштабы жертвоприношений ошеломляют: испанские хронисты, вторгшиеся в Мексику в 1519 году, сообщали, что в храмах ацтеков можно было найти подставки для черепов, где на шестах были нанизаны тысячи черепов. Высказывались предположения о том, что испанские рассказы были преувеличены, чтобы оправдать завоевание и уничтожение цивилизации ацтеков. Однако в 2017 году в Мехико были найдены остатки стойки для черепов шириной двенадцать метров, точно такой, как описали испанцы
[471]. Она находилась у основания Темпло Майор — пирамиды с двумя храмами на вершине, посвященной богу войны Уицилопочтли и богу дождя Тлалоку. По обе стороны от стеллажа стояли две пятиметровые башни, построенные из черепов, снятых со стеллажа, когда они начинали разваливаться на куски. Испанцы были в ужасе от религии ацтеков, особенно после того, как стали свидетелями того, как некоторым из их товарищей-солдат, еще живым, вырезали сердца на вершине храма после захвата в плен. После завоевания и разрушения города в 1521 году храм Темпло Майор был снесен. Это место было заасфальтировано и стало частью Мехико.
Несмотря на то что 5 % жителей империи ацтеков встретили насильственный конец, это все-таки мало по сравнению с охотниками-собирателями. В США и Европе с 1900 по 1960 год уровень насильственной смерти составлял всего 1 %, несмотря на две мировых войны. В настоящее время самый высокий уровень убийств отмечается в Латинской Америке, Карибском бассейне и Южной Африке. Возглавили этот список в 2016 году Сальвадор, Гондурас и Венесуэла, где уровень убийств в пятнадцать раз выше, чем в США. В свою очередь, уровень убийств в США в пятьдесят пять раз выше, чем в Японии
[472]. Если государство слабо, другие группы, такие как преступные сообщества, могут применять насилие по своему усмотрению. Центральная Америка — место обширной организованной преступности, где банды воюют друг с другом и с государством, занимаясь грабежами, похищениями людей, вымогательством и торговлей наркотиками. Доступность огнестрельного оружия и широкое употребление наркотиков и алкоголя — дополнительные факторы риска, особенно для молодых мужчин. Бедность и преступность образуют порочный круг, в котором преступность вытесняет законный бизнес, создавая еще большую бедность и безработицу. Возможно, мы наблюдаем переход к новым формам конфликтов, основанных на организованной преступности, как в Сальвадоре, и отличных от конфликтов между государствами
[473].
