– Мне не о чем с тобой разговаривать, – сказал он, не оборачиваясь и не сбавляя шага.
– Это касается прошлых событий и Миньминь-гэгэ, – крикнула я.
Четырнадцатый принц остановился и, обернувшись, одарил меня ледяным взглядом:
– Я в долгу перед тобой. Чего ты хочешь?
Я совсем не испытывала к нему раздражения, поэтому примирительным тоном произнесла:
– Через два дня приедут монголы, и вы с Миньминь-гэгэ наверняка столкнетесь. Что мне ей сказать тогда?
Опустив глаза к земле, он ненадолго задумался.
– Прямо скажи ей обо всем, принеси извинения и заморочь голову парой приятных фраз, разве этого не будет достаточно?
Я покачала головой, печально подумав: если бы все было так просто! Ладно обман, но ведь втянут еще и тринадцатый принц! Хотя об этом говорить четырнадцатому точно не стоит.
– Боюсь, ее не удастся так легко обмануть, – вздохнула я.
– На мой взгляд, ты достигла таких вершин в искусстве морочить людям головы, что тебе не стоит беспокоиться, – криво ухмыльнулся четырнадцатый принц и, повернувшись, пошел дальше.
В мыслях я обругала его круглым болваном, но только и могла, что беспомощно глядеть вслед его удаляющейся спине.
Пока я грустила, боялась и тосковала, Миньминь-гэгэ вместе с господином Суван Гувалгия прибыли к нам в лагерь. Стоя чуть позади Его Величества, я глядела на сидящих по обеим сторонам от трона тринадцатого и четырнадцатого принцев, и при мысли о том, что сейчас сюда войдет Миньминь, мои ноги стали ватными, а в голове помутилось.
Едва живая от страха, я увидела, как четырнадцатый принц вдруг поднялся с места и, поклонившись императору Канси, произнес:
– Ваш сын внезапно ощутил острое желание сходить по нужде и просит позволения отойти.
Не придав этому особого значения, Его Величество кивнул, и четырнадцатый принц, не поднимая головы, молча покинул шатер. Мое сердце, ушедшее было в пятки, потихоньку вернулось на свое законное место. Избежав встречи, принц дал мне возможность самой объяснить все Миньминь. Она бесхитростна и прямолинейна, и, встреться они прямо перед лицом императора, правда бы тут же выплыла наружу, и тогда моей жизни угрожала бы нешуточная опасность.
Когда господин Суван Гувалгия и сопровождавшие его монголы поприветствовали Его Величество, все расселись по своим местам, и завязалась оживленная беседа. Я не отводила взгляд от Миньминь, которая, едва войдя в шатер, сразу заметила тринадцатого принца и теперь сидела, не поднимая головы, и застенчиво молчала. Тринадцатый же, словно вовсе ее не заметив, оживленно беседовал с сидевшим рядом с Миньминь ее старшим братом, Хэшу Суван Гувалгия.
Я смотрела на тринадцатого принца, на Миньминь, одновременно думая о четырнадцатом принце, и моя душа переполнялась отчаянием. Блуждая так глазами, я вдруг наткнулась на взгляд четвертого. Покосившись на смущенную Миньминь, он перевел взгляд на увлеченного беседой тринадцатого принца, после чего посмотрел на меня с искорками веселья в глазах. Я сама не своя от печали и беспокойства, а ему все это кажется просто спектаклем! Сердито зыркнув на него, я тут же отвернулась.
И тут же встретилась глазами с восьмым принцем, который, улыбаясь, молча разглядывал меня и четвертого принца. Стушевавшись, я потупилась и уставилась в пол.
Все присутствующие продолжали беседовать, шутя и смеясь, пока император Канси внезапно не спросил:
– Почему Иньчжэнь
[96] до сих пор не вернулся?
В шатре тут же повисла тишина, и мое сердце вновь провалилось куда-то в пятки.
Восьмой принц поднялся со своего места, высокий и прямой, как стрела, и, поклонившись, произнес:
– Вчера он жаловался на расстройство желудка. Наверное, сегодня съел что-то, что ему есть не следовало.
– Ходил ли он к придворному лекарю? – вновь спросил Его Величество.
– Еще нет, – отвечал восьмой принц.
Слегка нахмурившись, император Канси взглянул на сидящих ниже трона принцев и наставительно произнес:
– Не думайте, что раз вы молоды, то вам не следует обращать внимание на недомогание и хвори, кажущиеся несерьезными.
Принцы тут же хором отозвались согласными возгласами, а восьмой принц, склонившись в поклоне, благодарно произнес:
– Ваш сын будет помнить об этом.
Обернувшись, он велел стоявшему позади слуге сходить к придворному лекарю и попросить его осмотреть четырнадцатого принца.
Повернувшись к господину Суван Гувалгия, император Канси с улыбкой сказал:
– Мы уже немолоды, а потому все больше думаем о здоровье.
Господин Суван Гувалгия, улыбнувшись ему в ответ, торопливо поддакнул, и они принялись со смехом обсуждать повседневную жизнь друг друга, делясь успехами в области ухода за здоровьем.
Я медленно выдохнула. Похоже, сегодня обошлось.
Вечером я долго думала и пришла к выводу, что стоит нанести удар первой, устранив проблему до того, как все раскроется. На следующий день мне как раз не нужно было на службу, и я сразу отправилась искать Миньминь. Я печально размышляла, как буду все ей объяснять, когда внезапно услышала ее голос:
– Я как раз шла к тебе! Вот уж не думала, что встречу тебя по дороге.
Миньминь стояла прямо передо мной и радостно улыбалась. Я поспешно поклонилась и поприветствовала ее. Шагнув ближе, она схватила меня за руку и заставила выпрямиться, со смехом спросив:
– Мы не виделись целый год, как ты?
– У меня все хорошо, а у гэгэ?
Та с улыбкой покивала в ответ.
Мы взялись под ручку и пошли рядом. Погруженная в невеселые думы, я не знала, с чего начать разговор. Миньминь тоже шла молча, опустив голову. После долгого молчания мы с ней одновременно повернулись друг к другу и произнесли:
– Ты… – И обе замолчали.
– Говори первая, – торопливо уступила я.
Миньминь засмеялась и негромко спросила, глядя куда-то вдаль:
– Ты задала ему тот вопрос, что я просила?
Я не знала, что сказать, – я ведь разобью ей сердце, а это чересчур жестоко. Миньминь долго ждала моего ответа. Я продолжала молча идти с опущенной головой, и Миньминь невольно замедлила шаг.
