– Завтра выходишь на службу?
– Здесь можно говорить без опаски? – негромко спросила я, не обратив внимания на его вопрос.
Он мгновенно посерьезнел:
– Я знал, что ты придешь вечером, поэтому оставил снаружи Ли Фу.
Я кивнула, но все же подошла к нему вплотную и прошептала:
– Четырнадцатый принц здесь.
Лицо восьмого принца мгновенно приобрело сосредоточенное выражение.
– Он сказал, зачем приехал? – спросил он, стараясь, чтобы его голос тоже звучал как можно тише.
Я покачала головой, а затем шепотом сообщила место встречи. Немного подумав, восьмой принц сказал:
– Возвращайся к себе. Я встречусь с ним сам.
Кивнув, я развернулась и направилась к выходу, но, задержавшись у порога, вновь обернулась и сказала:
– Во что бы то ни стало будь осторожен.
– Все будет хорошо, – с улыбкой ответил восьмой принц. – Иди и ни о чем не беспокойся. – И негромко добавил мне вслед: – Однако ты волнуешься за меня, и я очень этому рад.
Я на миг застыла, а затем спешно покинула шатер.
Я вернулась к себе, но на сердце у меня по-прежнему было тревожно. Я принялась ходить по шатру кругами, не находя себе места от беспокойства. Вдруг снаружи чей-то голос почтительно произнес:
– Гэгэ, это и есть шатер барышни Жоси.
Откинув полог, я увидела Миньминь-гэгэ. Увидев меня, она расплылась в улыбке и сказала:
– Я пришла, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке.
– Вы зря волновались, гэгэ, – улыбнулась я в ответ. – Я всего лишь была напугана, со мной уже давно все хорошо.
Она опустила голову и уставилась в землю, а затем, поколебавшись, спросила:
– Не хочешь прогуляться?
Если останусь в шатре, подумала я, то лишь буду мучиться попусту, считая минуты; лучше пойти с Миньминь, тем более что она явно хочет что-то мне сказать. Приняв решение, я улыбнулась и кивнула, соглашаясь на прогулку.
Мы неторопливо шли вперед, почти касаясь плечами. Вдруг Миньминь сказала с улыбкой:
– Я только что узнала, что ты, оказывается, счастливица, приближенная к Его Величеству!
– Какая там счастливица! – смеясь, ответила я. – Всего лишь служу императору верой и правдой.
Она улыбнулась, глядя вдаль. Несколько раз она поворачивала ко мне голову, желая что-то сказать, но всякий раз отворачивалась. Я молча шла рядом, ожидая, когда она наконец заговорит. Вскоре мы вышли из лагеря, и людей вокруг стало значительно меньше. Тогда, еще немного помявшись, Миньминь спросила:
– Почему тринадцатый принц не приехал на этот раз?
Так вот в чем дело – в тринадцатом принце!
– Поехать или нет – зависит не от желания тринадцатого принца, а от воли Его Величества, – ответила я.
Она ничего не ответила, и мы молча двинулись дальше. Через какое-то время девушка задала новый вопрос:
– Его жены красивы?
Я мысленно вздохнула. Всего лишь одна песня тринадцатого принца смогла заставить этот красивейший цветок степи тосковать о нем день и ночь!
– На мой взгляд, не так красивы, как вы, гэгэ.
– Правда? – радостно спросила Миньминь.
Я серьезно кивнула. Те девушки, что жили в Запретном городе, затянутые в шелка и выверенные до последнего штриха, были всего-навсего искусственными цветами, в то время как Миньминь была живым бутоном, что распустился на свободе, под небом степей, где вольный ветер треплет его яркие, душистые лепестки.
Глядя на меня, Миньминь спросила с волнением в голосе:
– Неужели я не кажусь тебе грубой и невоспитанной? Стоит взглянуть на тебя, и сразу видно: вы, столичные девушки, разговариваете ни быстро, ни медленно, ни громко, ни тихо и выглядите столь изящно и утонченно.
Я слегка опешила. И когда это я успела из проказливой девчонки превратиться в утонченную и добродетельную даму? Неужели окружение действительно может изменить человека и за четыре года, проведенные во дворце, во мне появилось благородство? Я невольно прыснула, и мой звонкий смех пронесся над степными травами.
– Я и сама не знаю, такая ли я изящная и утонченная. Одно могу сказать точно: без всяких сомнений, ты – настоящая красавица.
Миньминь не выдержала и звонко рассмеялась вслед за мной, а затем сказала:
– Все барышни, которых я встречала, старались смеяться нежно и сдержанно. Не думала, что ты тоже умеешь громко хохотать.
Так мы и шли, весело смеясь. Сколько я уже не слышала такого звонкого девичьего хохота? И сколько уже сама так не хохотала? Девушки Запретного города даже разговаривали сдержанно, что уж говорить о смехе. Миньминь нравилась мне все больше и больше; кроме того, она выбрала тринадцатого принца, а значит, неплохо разбиралась в людях. После недолгих раздумий я решила, что она не из тех, кто может принять подобное близко к сердцу, а потому спросила прямо:
– Тебе нравится тринадцатый принц?
Улыбка Миньминь будто примерзла к ее лицу. Прошло немало времени, прежде чем она ответила:
– Это так очевидно?
– Весьма, – смеясь, ответила я.
Она ненадолго замолчала, а затем на ее лице вдруг расцвела улыбка, такая сияющая, что, казалось, звезды, висящие в небе над степью, померкли. Пристально глядя куда-то за горизонт, она произнесла:
– Верно, он мне нравится.
После этого она боязливо оглянулась на меня, и я одарила ее ободряющей улыбкой. Отвернувшись, Миньминь вновь принялась всматриваться в бескрайнюю сумеречную даль.
– Я никогда не слышала такой прекрасной песни, – медленно проговорила она голосом, полным сладостной тоски. – Он стоял там и пел, глядя на меня… Мое сердце еще никогда не билось так быстро. И я никогда не видела, чтобы мужчина так улыбался – словно его не заботило ничто в этом мире. Он был будто факел – можно было ясно почувствовать исходящий от него жар.
Похоже, разум Миньминь целиком погрузился в воспоминания о том вечере, когда ее сердце было украдено. После долгого молчания она вдруг повернулась ко мне и пылко воскликнула:
– Я никогда не встречала мужчины, подобного ему!
Любовь! Я знала, я понимала и все равно была в очередной раз тронута. Неважно, что случится потом, – сейчас она любила, и любовь делала ее счастливой, одновременно заставляя страдать. Лишь тот, кто любил, может понять эту сладкую боль. Я только и могла, что с улыбкой глядеть на нее, разделяя ее чувства. Но Миньминь вдруг вновь смутилась и отвернулась.
– Тринадцатый принц – человек, заслуживающий любви, – произнесла я, пристально глядя на нее.
