Когда я вновь увидела четырнадцатого принца, на нем по-прежнему красовалась фальшивая борода до глаз. И как он умудрялся умываться? Глядя на эту жуткую бороду, я ощутила зверское желание дернуть за нее и вернуть четырнадцатому принцу его прежний благородный облик. Мне пришлось приложить усилие, чтобы остановить собственную руку.
Веселясь от души, Миньминь сначала взглянула на меня, затем на четырнадцатого принца и, сияя от радости, сказала:
– Вы спокойно побеседуйте, а я пока пойду.
С этими словами она подмигнула мне и покинула шатер.
Четырнадцатый принц долго молча смотрел на меня, а потом произнес:
– Большое спасибо тебе.
– Сколько мы с тобой знакомы? – улыбнулась я. – Нашей дружбе уже столько лет, а ты говоришь «спасибо», будто мы друг другу чужие? Кроме того, ваши люди и без моей помощи не дали бы тебя в обиду. Мне просто повезло, только и всего.
Опустив голову, он засмеялся, а затем, резко перестав, спросил:
– Я слышал, восьмой брат получил ожог руки. Это правда?
– Он скоро придет навестить тебя, и ты сможешь сам его обо всем расспросить, – тихонько вздохнув, ответила я.
– Придет куда? – растерянно спросил четырнадцатый принц.
– Сюда, в монгольский лагерь, и увидится с тобой.
Четырнадцатый принц улыбнулся и со вздохом произнес:
– Славно! Монголы и так всегда были недовольны наследным принцем, а сейчас, когда он перевернул весь их лагерь вверх дном, но так и не обнаружил вора, о котором говорил, ужасно злы на него! Теперь ему следует держаться от монгольского стойбища подальше.
Мы с четырнадцатым принцем еще немного поболтали, а когда пришло время, я напомнила ему про встречу с восьмым принцем.
Видя, что он уходит, Миньминь влетела в шатер и изумленно спросила меня:
– Куда он пошел?
– Ему уже пора возвращаться в столицу, поэтому он пошел попрощаться с друзьями и поблагодарить их за заботу обо мне, – объяснила я.
Вешая лапшу ей на уши, я не особенно тщательно обдумывала свои слова, но Миньминь была всего лишь наивной девчонкой, с которой все сдували пылинки, и у нее не закралось и тени сомнений.
Она подошла ко мне и, сев рядышком, попросила:
– Когда у тебя будет время, научишь меня петь арии из пьес?
Я замерла и недоумевающе взглянула на нее, не понимая, с чего она вдруг подняла эту тему.
– Он все мне рассказал, – расплылась в улыбке Миньминь. – Он влюбился в тебя после того, как услышал арию, что ты исполнила только для него.
Я невольно засмеялась. Чем еще четырнадцатый принц дурил девочке голову? Мне осталось лишь подыграть:
– Хорошо.
– А тринадцатый принц любит слушать арии? – поколебавшись, спросила Миньминь.
– Любит, – с улыбкой ответила я. – Тринадцатый принц учился музыке, он отлично играет на цине и на флейте, и о нем ходит слава среди всех молодых господ Пекина.
Миньминь, замечтавшись, долго витала в романтических фантазиях, а затем тихо сказала:
– Я бы очень хотела послушать его игру, она, без сомнений, прекрасна.
Она внезапно схватила меня за руку и затараторила:
– А ты слышала, как он играет? Расскажи! Какое у него было лицо? Какую мелодию он исполнял? Какого цвета платье было на нем? Для кого он играл?..
Пока она засыпала меня вопросами, я несколько раз открывала рот, порываясь что-то сказать, но всякий раз закрывала его. Дождавшись, пока поток вопросов иссякнет, я сделала виноватое лицо и сказала:
– Я тоже не слышала, как он играет.
На лице Миньминь отразилось разочарование, и я торопливо добавила:
– Но в следующем году, когда мы поедем за Великую стену, если вы с тринадцатым принцем оба будете здесь, я обязательно попрошу его сыграть что-нибудь для тебя.
Ее лицо тут же вновь осветилось радостью, которая вдруг сменилась недоумением:
– Вы с тринадцатым принцем что, так близки?
Я улыбнулась и поспешно объяснила:
– Мы вместе играли, когда мне было тринадцать. Конечно, мы с ним очень близки.
Про себя я подумала: как хорошо, что меня прикрывает щит в виде четырнадцатого принца, иначе Миньминь, чего доброго, разозлилась бы. Живущим в этом обществе людям сложно поверить, что наши с тринадцатым принцем отношения не имеют ничего общего с отношениями, которые обычно бывают между мужчиной и женщиной.
На лице Миньминь появилась нескрываемая зависть. Глубоко вздохнув про себя, я ласково повторила:
– Я обязательно сделаю так, чтобы ты услышала мелодию, которую тринадцатый принц сыграет для тебя одной.
Миньминь благодарно улыбнулась мне, но тут же вновь с грустью повесила голову, бормоча:
– Его жены наверняка часто слышат его игру.
Я не знала, что на это сказать. Даже люди, жившие в эпоху многоженства, не могли избежать ревности. Сможет ли восьмой принц понять меня? Не он один страдает ради этих отношений. Сможет ли он понять мое сопротивление, мою беспомощность, мою обиду, мою борьбу? Мои мысли перескочили на восьмую госпожу, внучку Йоло, циньвана Ань, девушку такого знатного происхождения, но неспособную удержать супруга рядом с собой. Это из-за нее я натерпелась. Если бы она знала обо мне, разве ей не было бы больно? Если взглянуть на ситуацию глазами современного человека, то я стану той самой разлучницей, любовницей, что разрушает семью и чужой брак. Даже если восьмой принц всегда будет делать все, что я захочу, мне суждено до скончания дней жить с этим тяжким грузом.
Мы обе приуныли, погрузившись каждая в свои мысли. Откинув полог, в шатер вошел четырнадцатый принц, и Миньминь, тут же вскочив на ноги, сказала:
– Я пойду.
Четырнадцатый принц с улыбкой подошел ближе и крайне почтительно поприветствовал меня. Вздрогнув от неожиданности, я отступила в сторону со словами:
– Что это ты делаешь?
– Моя добрая невестка! – широко улыбнулся принц. – Отныне и впредь я должен приветствовать тебя.
Мое лицо вспыхнуло. Я хотела побранить его, но не могла найти слов и лишь неловко топталась на месте.
Видя, что со мной творится, четырнадцатый принц перестал дразнить меня, но продолжал сверлить взглядом. Прошло немало времени, прежде чем он протяжно выдохнул:
– Многолетние чаяния восьмого брата наконец сбылись!
– Я пошла, – сердито пробурчала я. – Не желаю слушать твой вздор.
Принц не удерживал меня, но я, пройдя пару шагов, резко обернулась и спросила:
– Когда ты уезжаешь?
– Завтра вечером, – ответил он.
Я кивнула, а затем добавила:
