Меня это разозлило и рассмешило одновременно. Разозлилась я потому, что, похоже, тот факт, что я всего лишь перебросилась с кем-то парой фраз и несколько раз встретилась с ним у всех на виду, означал, что я собираюсь сделать что-то постыдное. А смешно мне стало оттого, что сейчас Жолань напомнила мне одну учительницу из средней школы, которая как-то решила обсудить со мной проблемы подростковой любви.
Когда прибыл восьмой принц, мы с Цяохуэй играли в ласточку
[15] во дворе. Мне удалось подбросить ногой волан чуть меньше сорока раз, а мой рекорд был как раз сорок.
Мне очень хотелось побить это достижение, поэтому я притворилась, что не заметила принца, и продолжила свое занятие. Цяохуэй и другие служанки хотели поприветствовать гостя, но он приложил палец к губам, и всем пришлось замереть на месте, наблюдая, как я подбрасываю волан.
Сорок пять, сорок шесть, сорок семь…
Эх! В конце концов я не выдержала этой давящей атмосферы и остановилась. Сделав вид, будто только заметила восьмого принца, я поспешно поприветствовала его, и все находившиеся во дворе служанки одна за одной согнулись в поклоне.
– Ты здорово играешь в ласточку! – с улыбкой похвалил меня принц.
Я молча улыбнулась ему в ответ, подумав про себя: ну ты и лицемер! Здешние служанки умеют отбивать волан чуть ли не любой частью своего тела, тогда как я могу делать это лишь правой ногой. Разве можно назвать мои жалкие успехи словом «здорово»?
Служанки откинули занавеску, и восьмой принц первым вошел внутрь. Я последовала за ним, не забыв обернуться к Цяохуэй со словами: «Запомни – сорок семь!» Войдя, я едва не наткнулась на принца. Жолань, опустив голову, помогала ему засучить рукава. Я огляделась по сторонам и, не зная, куда себя деть, застыла, глядя на эту пару.
Закончив с рукавами, сестра подняла взгляд. Заметив, что я смотрю на них двоих в упор, она покраснела и произнесла:
– И чего ты застыла?
Только тогда я осознала, что что-то делаю не так. Мое лицо горело, когда я отвела взгляд и сконфуженно ответила:
– Я не знаю, что следует делать, вот и застыла.
– Здесь так много стульев и ты не знаешь, что делать? – рассмеялся восьмой принц.
Мне пожаловали место, подумала я и поспешно села на один из стульев.
– Вымой руки и готовься к ужину, – сказала мне сестра.
Когда мы закончили трапезу и прополоскали рты, служанки убрали со стола и подали чай.
Я вспомнила о том, что в прошлый раз восьмой принц хотя и отужинал с нами, но очень быстро ушел. Судя по тому, что сейчас он сидел за столом, никуда не торопясь, он собирался сегодня остаться в поместье на ночь. Голос принца выдернул меня из задумчивости:
– Через несколько дней десятый брат отпразднует свой семнадцатый день рождения. Это не такая большая дата, поэтому во дворце не планируется устраивать большое празднество. Однако мы, как старшие братья, хотим хорошенько отметить этот день в узком кругу. У десятого брата еще нет собственного поместья, поэтому я, хорошо все обдумав, принял решение праздновать здесь, у себя.
– У меня нет опыта в подготовке подобных празднеств, – подумав, сказала сестра. – Стоит спросить совета у главной супруги.
– Ей сейчас нездоровится, – ответил принц, выпив глоток чая. – Кроме того, это желание самого десятого брата.
– В таком случае я все сделаю, – пообещала сестра, бросив на меня взгляд.
– Мы соберемся узким кругом, и тебе не придется излишне напрягаться. Мы лишь хотим немного повеселиться, и все, – медленно проговорил принц.
– Удостоит ли нас господин наследный принц своим присутствием? – поинтересовалась Жолань.
– Мы обязательно отправим ему приглашение, а придет он или нет – сложно сказать.
Сестра кивнула и больше не произнесла ни слова.
Жолань хлопотала за столом в полном молчании. Восьмой принц тоже не открывал рта, лишь сидел и смотрел прямо перед собой. Я подняла чашку, собираясь сделать глоток, и тут же опустила ее, обнаружив, что уже все выпила. Подошла служанка, намереваясь наполнить мою чашку, но я жестом отослала ее прочь. Ощутив, что в воздухе сгущается некое напряжение, я встала и сухо произнесла:
– Если у господина бэйлэ нет никаких распоряжений, Жоси просит разрешения откланяться.
Восьмой принц поднял руку, и сестра торопливо спросила:
– Так рано идешь спать?
– Не спать, – ответила я с улыбкой, – а упражняться в каллиграфии.
– Сразу после ужина заниматься каллиграфией? Это может вызвать несварение! – возразила сестра.
Если мне нельзя уйти сейчас, подумала я, то остается лишь выдавить пару фальшивых улыбок и сесть обратно за стол. Я поманила рукой служанку, веля ей налить мне чаю. Восьмой принц наблюдал за нами, пряча улыбку в уголках губ.
Даже я разгадала замысел сестры, а он и подавно не мог не понять, чего она добивалась. Мне, впрочем, было неясно, опечалило ли его это, и я бросила размышлять.
Молчание, молчание, постоянное молчание!
Мое умение держать себя в руках и сохранять невозмутимость не шло ни в какое сравнение с умениями этих двоих. Я была просто не в состоянии это вынести, поэтому вскочила на ноги и предложила:
– Давайте сыграем во что-нибудь!
– Я не умею, – покачала головой сестра.
Я взглянула на восьмого принца. Тот кивнул и приказал стоявшей поблизости служанке:
– Принеси вэйци!
[16]
– Я не умею играть в вэйци, – торопливо сказала я. – Давайте сыграем в сянци!
[17]
Теперь уже восьмой принц покачал головой:
– В сянци не умею играть я.
Я только и смогла выдавить короткое «а-а». Не зная, как поступить, я вновь приземлилась на сиденье стула.
