Я куталась в накидку, трясясь от холода, и то и дело открывала рот, но каждый раз закрывала его, не решаясь заговорить. Принц все это время спокойно разглядывал ветку сосны, склонившуюся под тяжестью снега. Я кусала губы, понимая, что больше нельзя откладывать и тратить его время, ведь решение принято.
– Спрашиваю в последний раз: ты выполнишь мою просьбу? – печально проговорила я, глядя на его профиль.
Он молча устремил на меня пристальный взгляд, в котором угадывалось страдание, смешанное с небольшой долей досады. Не осмеливаясь больше смотреть на него, я склонила голову и, закрыв глаза, произнесла:
– Дай мне ответ. Я хочу услышать от тебя лично: да или нет.
– Почему, Жоси? Почему ты давишь на меня? Зачем вынуждаешь выбирать из двух вещей, которые вполне могут существовать вместе?
– Я спрашиваю тебя: да или нет?
– …
– Нет?
– …
Я горько усмехнулась. Я всеми силами старалась удержать тебя, но ты сделал свой выбор и собираешься отстаивать его несмотря ни на что.
Немного подумав, я взглянула в его глаза, в которых злоба смешивалась с печалью, и сказала:
– Непременно остерегайся четвертого принца.
Злоба в его глазах вдруг рассеялась и уступила место недоумению.
– Еще остерегайся У Сыдао, Лонкодо, Нянь Гэнъяо, Тянь Цзинвэня и Ли Вэя, – после недолгого раздумья добавила я.
Это были доверенные лица императора Юнчжэна, о которых я знала. Я не была уверена, правильно ли назвала их имена, и оставалось лишь надеяться, что сценаристы просмотренных мной сериалов ничего не насочиняли.
Опустив голову ниже, я сделала глубокий вдох и проговорила, отделяя каждое слово:
– С этого момента у нас больше нет никаких отношений!
И, развернувшись, побежала прочь. Меня догнал его печальный крик:
– Жоси!
Слегка замедлившись, я сказала, не оборачиваясь:
– Я трусиха, которая боится смерти. Я не стою того, чтобы уговаривать меня остаться.
И я вновь бросилась бежать.
Отныне мы чужие друг другу! Почему ты не можешь выполнить мою просьбу? Почему тебе обязательно нужно бороться за трон? Если я не могу спасти твою жизнь, то какой смысл мне становиться твоей женой? В будущем не будет счастья, а какой прок в моей обиде? Я знала, что ты не согласишься, но, поддавшись самообману, спросила еще раз. Почему же не можешь согласиться?
Меня шатало, ноги стали совсем ватными, и я рухнула на землю. На этот раз рядом не было никого, кто мог бы протянуть руку и поддержать меня. Я зарылась лицом в снег; телу было холодно, но сердцу еще холоднее. Я попыталась встать и, почувствовав резкую боль в ноге, снова упала в снег, даже не попытавшись посмотреть, что случилось с ногой. Мне было так плохо, что я просто лежала вот так, уткнувшись лицом в колкий снег, и не шевелилась. Перед глазами стоял образ восьмого принца, одетого в черную накидку, подбитую соболем, и широкополую бамбуковую шляпу. Густо падал снег, и принц медленно шел рядом со мной. Я помнила это так ясно, будто все было вчера, эти воспоминания казались бесконечно далекими.
– Кто это там? Почему ты лежишь в снегу? – Судя по голосу, это был тринадцатый принц.
Снедаемая тоской, я не пошевелилась.
Протянув руку, тринадцатый принц помог мне подняться. На его лице застыл испуг. Отряхивая с меня налипший снег, он спросил:
– Жоси, что случилось? Ты упала и поранилась?
Подняв меня на ноги, он принялся внимательно осматривать меня от макушки до пяток.
На лице стоявшего рядом четвертого принца читалось изумление, смешанное с испугом. Меня же их реакция ничуть не волновала.
– Отведи меня домой, – шепотом обратилась я к тринадцатому принцу.
– Ты можешь идти? – спросил он.
Я покачала головой: опираться на ногу было больно, и идти я бы точно не смогла. Тринадцатый принц ненадолго задумался, затем бросил короткий взгляд на четвертого и нагнулся со словами:
– Я понесу тебя на спине.
Не раздумывая, я кивнула и положила руку ему на спину, намереваясь забраться на нее.
Четвертый принц вдруг сделал к нам шаг, протянул руку, придерживая меня, и обратился к тринадцатому:
– Пойди и позови кого-нибудь, пусть придут с плетеными носилками, поднимут ее и отнесут домой. Где это видано, чтобы принц носил на спине придворную даму? Если кто-нибудь увидит, ты навлечешь на себя ненужные хлопоты. Она хоть и получила травму, но не настолько серьезную, что не сможет немного подождать.
Тринадцатый принц тут же выпрямился и сказал:
– Я был так взволнован, что совсем об этом не подумал.
С этими словами он помчался за помощью.
Я стояла на одной ноге, а четвертый принц поддерживал меня. Голова была словно деревянной, будто я или очень много думала, или не думала вовсе. Душевные страдания оказались слишком сильны, и никакие доводы рассудка не могли облегчить их. Четвертый принц продолжал молча стоять рядом.
Утопая в собственной печали, я услышала, как он вдруг произнес:
– Если так сильно хочется поиздеваться над собой, лучше делать это за закрытыми дверями. Вовсе не обязательно показываться вот так на глаза другим людям: это может дать им повод для нападок, и никакой радости это не принесет.
Разум будто окоченел, и до меня отнюдь не сразу дошел смысл сказанных им слов. Мгновение назад я была безучастна ко всему на свете, но сейчас во мне вспыхнул гнев. Я хотела резко оттолкнуть его руку, но она не сдвинулась ни на цунь, продолжая придерживать меня за предплечье. Я уставилась на четвертого принца, а он, равнодушно глядя на меня в ответ, проговорил:
– Ты хочешь сидеть в снегу?
Четвертый принц мгновенно ослабил хватку. На травмированной ноге я стоять не могла, другая уже закоченела, и, не имея опоры, я пошатнулась и с размаху обрушилась обратно в снег.
Я сердито посмотрела на него, не веря своим глазам. Со мной еще никто так не поступал! Он же спокойно взирал на меня сверху вниз. Задохнувшись от злости, я зачерпнула ладонью снег и швырнула в него, но принц, легко двинув головой, увернулся. Я торопливо скатала еще один снежок и бросила, но принц вновь проворно увернулся.
Я сидела на земле, задыхаясь от ярости, а четвертый принц наблюдал за мной.
– Несколько минут назад ты могла спокойно лежать в снегу, а теперь я решил дать тебе немного посидеть. Что же тебе не нравится? – глумливо произнес он.
Кипя от гнева, я сверлила его ненавидящим взглядом.
– Посмотри на себя, – сказал принц, улыбаясь краем рта. – Все еще надеешься, что кто-то проявит сострадание?
В руке я сжимала ком снега, зная, что, даже если запущу его, это будет без толку. Я ужасно злилась, но не могла ничего поделать.
