– Нет. А почему ты спрашиваешь?
Обернувшись, Юйтань показала мне язык и со смехом объяснила:
– По пути сюда мне издалека показалось, что у дома стоял четвертый господин, но, когда я завернула за угол и подошла ближе, там уже никого не было. Я подумала, он приходил увидеться с тобой, сестрица.
Я медленно опустила голову на подушку. Ты только что стоял здесь, снаружи? Смотрела в стену и, чувствуя, как душу разъедает тоска, думала о том, что эта тонкая стена – непреодолимое препятствие между нами. Я могла бы коснуться его, пройдя всего десять с чем-то шагов, но легче достать с неба луну, чем это сделать.
Поставив ветку в вазу, Юйтань замерла рядом, спросив:
– Красиво?
Я взглянула в ее глаза, черные как уголь, оглядела ее лицо, светлое и нежное, будто весенний цветок, и с улыбкой сказала:
– Красиво. Правду говорят: люди красивее цветов.
– Я хотела, чтобы сестрица полюбовалась цветами, а она решила подразнить меня, – надула губы Юйтань.
Некоторое время я, продолжая улыбаться, рассматривала цветы абрикоса, после чего попросила:
– Если у тебя нет никаких дел, пожалуйста, помоги мне собрать вещи.
Услышав мою просьбу, девушка тут же повернулась ко мне спиной и застыла без единого движения и звука.
– Ли-анда был добр ко мне, не выгнал в тот же день и позволил остаться здесь на некоторое время, пока не заживут мои раны, – со вздохом сказала я. – Однако рано или поздно мне придется уйти. Когда ко мне придут и скажут переезжать, разве я не буду выглядеть жалко, если только тогда начну бегать и собираться?
Она еще немного постояла, не произнося ни слова, а затем принялась за работу, начав с одежды. То, что было сшито из тканей получше, я велела отложить в сторону, а поношенные вещи убрать обратно в сундук. Когда Юйтань все разобрала, я указала пальцем на отложенную одежду и сказала:
– Я почти не носила эти вещи. Можешь оставить себе или кому-то отдать – на твое усмотрение.
– Не буду, – отказалась Юйтань.
– Там, где я буду жить, эти вещи ни к чему, только испортится, – увещевала я. – А главное, те, кто там трудится, одеваются скромно. Если я стану носить такое, разве остальные не начнут смотреть на меня с ненавистью? Как ты можешь не понимать этого?
Юйтань со слезами на глазах взглянула на меня, а затем, повернувшись спиной, открыла следующий сундук. Безделушки, чайная утварь, книги.
– Всю чайную посуду оставляю тебе, – с улыбкой распоряжалась я. – Из другого можешь выбрать, что тебе нравится. А остальное… Остальное…
Я не могла придумать, как распорядиться этими вещами.
– Остальное я вынесу из дворца и отдам твоей сестре.
Юйтань торопливо поприветствовала четырнадцатого принца, стоящего в дверях, после чего выбежала из комнаты.
Я почувствовала себя очень неловко, увидев его, поэтому лишь после долгого молчания наконец проговорила:
– Большое спасибо.
– Ты просила пощады для восьмого брата? – спросил он с глубокой скорбью в голосе. – Почему не посоветовалась со мной? Не веришь мне – есть еще десятый брат!
Я облегченно выдохнула. Выходит, он совсем ничего не знает.
– Нет. Тебе не стоит так хорошо обо мне думать. Я… Я пользовалась благосклонностью Его Величества, слишком много возомнила о себе, и мое недостойное поведение вызвало гнев Сына Неба.
Четырнадцатый принц покачал головой.
– Жоси, иногда мне правда так и хочется дать тебе по голове, расколоть ее и посмотреть, есть ли там внутри что-нибудь. Скажи мне правду о произошедшем, и я найду способ тебе помочь, подумаю, нет ли возможности заставить царственного отца изменить свое решение.
– Его Величество ясно дал понять, что своим поведением я оскорбила его, – ответила я.
Он долго и пристально смотрел на меня, не говоря ни слова, а затем сказал с лицом, на котором были написаны грусть и одиночество:
– Ты не веришь мне. Не только ты – боюсь, что восьмой и девятый братья тоже сомневаются во мне, хотя и не показывают этого.
– Позови Юйтань, пусть войдет и продолжит сборы, – попросила я. – А позже мне придется затруднить господина просьбой забрать вещи.
Он молчал, и мне пришлось самой крикнуть Юйтань, чтобы шла обратно.
Девушка брала в руки одну за другой вещи и о каждой спрашивала, как с ней следует поступить. Она все спрашивала и спрашивала, так что в конце концов я не выдержала и рассмеялась. Четырнадцатый принц тоже улыбался уголком рта. Юйтань в недоумении взглянула на нас, на свои руки:
– Я сделала что-то не так?
– Ты здесь ни при чем, – улыбнулась я. – Большую часть этих вещей подарил мне не десятый принц, а четырнадцатый. Глядя на них, я вспомнила кое-какие события прошлого.
Принц едва слышно вздохнул. Пряча улыбку, я дала Юйтань знак продолжать.
– Услышав о произошедшем с тобой, десятый брат поднял страшный крик и собрался идти к царственному отцу, чтобы поговорить с ним, – поведал четырнадцатый принц. – Я убеждал его сначала хорошенько разузнать подробности, ведь на этот раз все не совсем обычно: издан высочайший указ и наказание было суровым – вдруг он опростоволосился бы и, наоборот, навредил тебе? Я вел здравые речи, но уговаривать его было бесполезно.
Я промолчала, лишь едва заметно улыбнулась.
– Ты не беспокоишься за него? – спросил принц.
– Ты не смог его отговорить, но наверняка смог кое-кто другой.
– В конце концов вышла десятая невестка и выбранила мужа последними словами, – закончил он. – Она так ругалась, что десятый брат разом замолк и послушно опустился на стул, даже не топая ногами и не размахивая кулаками. Поистине, что угодно может быть побеждено чем-то другим!
Склонившаяся над вещами Юйтань вдруг спросила:
– А это что такое длинное, завернутое в кусок красного шелка?
– Дай сюда, – торопливо велела я.
Девушка передала мне сверток, и я тут же спрятала его под подушку. Просунув туда же руку, я легонько погладила оперение стрелы, чувствуя, как в душе поднимается буря чувств.
– Передай мне шкатулку с украшениями, – сказала я Юйтань. – А потом посмотри, что еще осталось в сундуке.
Когда все вещи были разобраны, я бросила взгляд на шкатулку, стоящую на столе, и проговорила, улыбаясь:
– В прошлый раз я хотела, чтобы ты забрал их, но ты отказался. Сейчас все-таки лучше будет отдать это тринадцатой госпоже.
– Подумай лучше о себе, – урезонил меня четырнадцатый принц. – Сейчас именно ты находишься в самом тяжелом положении, остальным приходится не так плохо, как тебе.
– С книгами пусть Юйтань поступает как хочет, мне это безразлично, – со смешком продолжила я после короткого молчания. – Банкноты и серебро я оставлю себе, и украшения тоже. А эту шкатулку с драгоценностями и вон те мелочи я попрошу четырнадцатого господина передать моей сестре.
