– Подойди поближе, дай мне получше разглядеть тебя.
Я сделала шаг вперед и встала прямо напротив него. Какое-то время принц молча разглядывал меня, а затем поинтересовался:
– Что же ты, в конце концов, такого натворила? Просила о снисхождении для старины восьмого?
– Нет, – покачала головой я.
– В таком случае в чем дело? – продолжал допытываться принц. – Что могло вызвать подобный гнев у царственного отца, который всегда так любил тебя?
– Я не хочу говорить об этом, – отрезала я.
Четвертый принц едва слышно вздохнул.
– Ладно, не буду заставлять тебя. Хорошо ли ты живешь?
– Достаточно хорошо, – ответила я с легкой улыбкой.
Он вытянул вперед мои руки, которые я все это время прятала за спиной, и спросил:
– И это ты называешь «достаточно хорошо»? Скажи мне правду!
– Это и есть правда! – воскликнула я. – Хотя моя нынешняя жизнь, что веду каждый день от восхода до заката, совсем не так хороша, как раньше, я тем не менее испытываю намного меньше страха. Раньше часто бывало, что, едва открыв глаза, сразу начинала беспокоиться: что же страшного и неожиданного произойдет сегодня? Кому меня отдаст Его Величество? А сейчас точно знаю, что все, что меня ожидает, – это чан с бельем, только и всего.
– Потерпи еще немного, – произнес принц после долгого молчания. – Когда гнев царственного отца пройдет, я пойду к нему и попрошу позволения взять тебя в жены.
Внутри меня смешались воедино все возможные чувства: счастье, боль, горечь, ликование и грусть. Сделав глубокий вдох, я возразила:
– Его Величество ни за что не даст своего позволения.
– Прошло больше двух лет с тех пор, как тринадцатый брат был заключен под стражу. Подозрения царственного отца уже должны рассеяться, – сказал четвертый принц. – А кроме того… Ты знаешь, что сейчас император весьма расположен ко мне, так что у меня всегда есть возможность высказать ему свою просьбу. Боюсь, однако, что выпросить для тебя высокое положение я не смогу, но, даже если ты станешь хотя бы моей наложницей и будешь жить со мной, я никому не дам обидеть тебя.
Кусая губы, я колебалась несколько мгновений, после чего проговорила:
– Его Величество наказал меня, отправив в прачечные, за то, что я проявила неуважение и не подчинилась указу.
Четвертый принц нахмурился и вопросительно взглянул на меня.
– Его Величество желал, чтобы я стала женой четырнадцатого господина, – договорила я.
Он резко помрачнел.
– Царственный отец хотел выдать тебя замуж за четырнадцатого брата? Почему ты не согласилась?
Я молчала, едва заметно улыбаясь.
– Разве не ты всегда мечтала сбежать из Запретного города? Разве не ты хотела найти себе маленький домик и жить в нем в спокойствии и благополучии? – продолжал он. – У тебя была прекрасная возможность претворить все это в жизнь. Почему же ты ей не воспользовалась? Зачем идти наперекор воле Его Величества и противиться его указу? Четырнадцатый брат красив и талантлив, в литературе и в военном деле среди нас, братьев, ему не найдется равных. Кроме этого, сейчас царственный отец проявляет к нему наибольшую благосклонность. Он и к тебе прекрасно относится! Ты забыла, как он всю ночь стоял на коленях под струями ливня ради тебя? И ты по-прежнему чем-то недовольна?
– Чтосделано, тосделано, – отмахнуласья. – Какой смысл теперь говорить об этом?
Он склонил голову и надолго замолчал. Затем внезапно вскинул на меня глаза и твердо произнес:
– Жоси, ты должна назвать мне причину.
Прижав ладонь к груди, я со смешком сказала, глядя в сторону:
– Я послушалась своего сердца. Оно не хотело этого, так что у меня не было выбора.
Четвертый принц выглядел одновременно счастливым и опечаленным. Он долго прожигал меня взглядом, прежде чем проговорил:
– Ирония ли это судьбы? Я не верю в злой рок, не верю, что между нами нет никакой связи. Даже если небо не дарует мне счастье, я отниму его силой!
Поднеся руку к моему лицу, принц погладил меня по щеке и добавил, выделяя каждое слово:
– Я непременно вытащу тринадцатого брата из темницы, а также непременно женюсь на тебе!
Договорив, он взмахнул рукавами и, развернувшись, широкими шагами двинулся прочь.
Долго я стояла одна в полной тишине. И лишь когда стемнело, медленно побрела домой. Еще не подойдя к дверям, увидела Чжаонань, стоящую в проеме. Едва завидев меня, она тут же вбежала в дом. Забеспокоившись, я ускорила шаг.
Мы с Чжаонань столкнулись в дверях, как раз когда она собиралась выйти наружу.
– Ты вернулась? – заговорила она, глядя на меня.
Я улыбнулась и, схватив ее за руку, потянула в комнату со словами:
– Почему это, как только я вернулась, ты сразу собралась уйти?
– Я никуда не собиралась, просто открыла дверь, чтобы проветрить, – пробормотала девушка. Ее руки слегка дрожали.
Яньпин и Ланьхуа вдвоем сидели на кане и щелкали семечки. Они весело болтали и громко хохотали, однако выражения их лиц были какими-то странными. Обведя взглядом комнату, я не заметила ничего подозрительного. По-прежнему ощущая беспокойство, притворилась, будто в рассеянности медленно обошла всю комнату, а сама намеренно то и дело останавливалась, украдкой наблюдая за двумя девушками на кане. Когда я замерла у своего сундука, выражения лиц Яньпин и Ланьхуа тут же слегка изменились, а хохот внезапно стал громче.
Я мысленно усмехнулась. После службы императору Канси в течение десяти лет – разве есть неприятности, с которыми я еще не сталкивалась? В вас так мало хитрости, а вы пытаетесь прибегать к каким-то уловкам? Сегодня наконец узнаю, что за игру вы затеяли! Достав ключ, отперла сундук и поняла, что в нем действительно рылись.
Я немного покопалась в вещах, но не заметила ничего необычного. Затем открыла шкатулку для украшений, чтобы проверить и ее. Заглянув внутрь, я пришла в ярость. Подаренные четвертым принцем шпилька и серьги, а также некоторые другие украшения пропали. Захлопнув сундук, я обернулась и, глядя на девушек в упор, потребовала:
– Верните.
– Не понимаю, о чем ты, – с кривой ухмылкой отозвалась Яньпин.
– Верни мне шпильку с цветком магнолии и серьги-капли, все другое можешь оставить себе, – холодно проговорила я. – Они, конечно же, все еще находятся в этой комнате. Мне позвать кого-то, чтобы обыскали?
По лицу Яньпин было видно, что она испугалась, но Ланьхуа со смешком сказала:
– Нас здесь много, а твой сундук был надежно заперт, и мы не видели, чтобы кто-то трогал твои вещи. То же самое мы скажем господину Чжану, если дойдет до того, что нам придется объясняться. Ведь не можем мы все хором врать? Кроме того, в Поднебесной множество одинаковых вещей. Разве у кого-то еще не может быть такой же шпильки с магнолией или таких же серег-капель, как у тебя?
