Крепко сжимая чашку, я аккуратно поставила ее на стол. Силы внезапно покинули меня, и я поспешила удалиться.
Терзаемая тоской, я кружилась на одном месте. Сердцем я не хотела, чтобы все обернулось именно так, не желала, чтобы четвертый принц мучился и страдал, потеряв всякую надежду. Разум же полагал, что вступление четырнадцатого принца на престол могло быть наилучшим финалом, ведь тогда, вероятно, все останутся в живых. Правда, кто может гарантировать, что уже решивший пойти против восьмого принца четырнадцатый, взойдя на трон, не решит уничтожить всех не поддержавших его принцев?
Пока я боролась со своими чувствами, из комнаты внезапно донесся крик, и в одно мгновение кругом воцарился хаос. Прикрыв рот рукой, я вдруг вздохнула с облегчением: все-таки история развивалась по известному пути. В первый момент я пыталась понять, рада или опечалена, но через мгновение опомнилась и вбежала в комнату.
Император Канси лежал на кровати, часто дыша. Его покрытое испариной лицо было сизым и опухшим. Когда примчался придворный лекарь, Лонкодо обменялся взглядами с Ли Дэцюанем и, покинув внутренние покои, отдал приказ немедленно отправить солдат окружить парк Чанчунь, чтобы ни один человек не мог войти на территорию или покинуть ее без его разрешения. Также он отправил в столицу посыльных с верительными табличками, чтобы те передали приказ поставить стражу у всех ворот и настрого запретить принцам и циньванам самовольно покидать город без разрешения.
Услышав распоряжения Лонкодо, Ли Дэцюань пришел к выводу, что поступки того были разумны и справедливы. Едва заметно кивнув, он велел Ван Си:
– Возьми людей и осмотри окрестности. Никому не позволено покидать пределы резиденции. Если кто-то будет выказывать неповиновение, немедленно забейте его палками до смерти!
Выслушав приказ, Ван Си ушел, и суматоха вокруг стихла.
Я грустно вытирала пот с лица императора, думая о том, что жизнь одного из величайших правителей подошла к концу. Приблизительно я могла определить причину его скоропостижной смерти – больное сердце. По крайней мере, внешне было очень похоже.
На тринадцатый день от начала шестьдесят первого года эпохи Канси, в четверть часа Собаки, в парке Чанчунь, в кабинете Цинси император Канси скончался в возрасте шестидесяти девяти лет.
Государь покинул этот мир чересчур внезапно. Все, кто находился в кабинете, остолбенело пали на колени, и даже всегда собранный Ли Дэцюань выглядел растерянным. Сквозь рыдания Лонкодо сообщил Ли Дэцюаню:
– Его Величество сообщил своим подданным, что составил высочайший указ о передаче прав на престол четвертому принцу, а после внезапно лишился чувств…
Едва сумев договорить, он захлебнулся в слезах. Ли Дэцюань сперва побледнел, затем позеленел, и на его лице проступила еще более явная растерянность. Стоящие на коленях придворные могли слышать лишь глухие рыдания Лонкодо.
Вскоре, сопровождаемый слугами, в кабинете появился четвертый принц, и Ли Дэцюань затрясся как осенний лист. Все городские ворота находились под надзором, в парке Чанчунь на каждом шагу стояли солдаты, и трагические вести никак не могли просочиться наружу, но четвертый принц тем не менее был здесь. Ли Дэцюань, должно быть, уже понял, что, имея поддержку Лонкодо, державшего в своих руках всю военную власть, четвертый принц не мог не ухватиться за первую же возможность. Пока остальные принцы, не имея возможности пройти мимо стражи, все еще топчутся снаружи, возможно до сих пор теряясь в догадках, что же случилось с императором, четвертый принц уже взял под контроль столицу.
Я наблюдала за тем, как из темных сумерек медленно, твердым шагом он ступал в ярко освещенную комнату, и не знала, радоваться мне или горевать. Наконец мечта, к которой он стремился больше десяти лет, воплотилась в жизнь и ярко засияла, судьбы же остальных, согласно истории, с этого момента начали неизбежно скатываться во мрак. Подойдя к постели, на которой лежало тело императора Канси, четвертый принц медленно опустился на колени и, сжав в руках ладонь покойного государя, прижался к ней лбом. Принц не издал ни единого звука, и лишь его плечи мелко подрагивали.
Утирая слезы, Лонкодо поднялся на ноги и произнес:
– Перед своей кончиной Его Величество сообщил подданным свою последнюю волю: «Мы высоко ценим четвертого принца Иньчжэня и полагаем, что он весьма похож на Нас, а потому непременно сможет занять Наше место, вступить на престол и стать следующим императором».
С этими словами он упал на колени и принялся отвешивать четвертому принцу земные поклоны.
Люди, стоящие на коленях во всех углах кабинета, разом посмотрели на Ли Дэцюаня. Тот, мертвенно бледный, замер, не в силах пошевелиться. Я же, сделав глубокий вдох, начала один за другим отвешивать четвертому принцу земные поклоны, произнося: «Всех благ Вашему Величеству!» – и Ван Си последовал моему примеру. Кто был посмелее, начали приветствовать нового владыку, и тогда те, кто трепетал от ужаса, один за другим начали повторять за ними. Через несколько мгновений кабинет наполнился тихим стуком голов об пол и приветственными возгласами.
Взгляд Ли Дэцюаня неспешно проскользил по кланяющимся спинам и остановился на нас с Ван Си. Неподвижный взгляд евнуха сверлил нас, на лице Ли Дэцюаня, помимо глубокой скорби и горя, читалась неспособность поверить в происходящее. Резко закрыв глаза, он рухнул на пол и присоединился к кланяющимся.
Выпрямившись, четвертый принц повернулся к нам. Оглядев коленопреклоненную толпу, он ненадолго задержал взгляд на моем лице, после чего приказал:
– Взять всех под стражу и держать поодиночке. Никому не позволять приближаться, чтобы не распространились вести о случившемся.
Затем меня завели в какую-то каморку и заперли в ней. Я свернулась калачиком на полу и прижала голову к коленям. Тоже неплохо: мне вовсе не обязательно своими глазами видеть его финальный бой с соперниками перед вступлением на престол. Разумеется, восьмой и девятый принцы воспротивятся такому повороту событий, но у них в столице нет никакой власти, и одного Лонкодо хватит, чтобы с легкостью с ними справиться. Важнее всего то, что у Лонкодо имеется устное распоряжение Канси, и Ли Дэцюань с Ван Си могут это подтвердить. Как только посмертный указ будет обнародован, ничего исправить уже будет нельзя, если, конечно, они не решат взбунтоваться. В руках у четырнадцатого принца была кое-какая военная власть, но он находился далеко от столицы, и весть о смерти Канси дойдет до него не меньше чем через десять дней, а то и позже. К тому времени столица полностью окажется под контролем четвертого принца, который сделает вид, что он здесь ни при чем, и четырнадцатому брату, который примчится в Пекин, будет нелегко ему противостоять.
