А Матиас подумал о том, что отныне все они в полной власти искина, который однажды уже предал свой экипаж.
Три тысячи микроботов – это куда страшнее, чем два зомбированных человека.
– Мне придётся её убить, – неожиданно сказал Марк.
– И что ты об этом думаешь? – поражаясь собственному спокойствию, спросил старпом.
– Очень неловкое ощущение, – признался Марк.
Вначале Мегер хотела выстрелить в просвет двери перед рывком.
Потом решила, что достаточно умный противник (а она не собиралась недооценивать командира Горчакова) способен догадаться, что это отвлекающий огонь.
Поэтому она просто рванулась с низкого старта, как некогда бегала на школьном стадионе. Длинные ноги и естественные расовые преимущества делали Анну хорошим бегуном, особенно ей нравились забеги на короткие дистанции.
Она вмиг добежала до стены, прыгнула на кресло, разворачиваясь в движении. Увидела Ксению: та, укрывшись за креслом командира, сжимала в руках короткоствольное ружьё.
Дробовик!
Вот куда стремилась Ракс! В русских кораблях командиру традиционно выдавался помповый дробовик – оружие крайне опасное в узких коридорах, пожалуй, даже опаснее, чем пистолет-пулемёт, который входил в американский набор снаряжения.
Но лишь вблизи.
Ксения всё поняла. Мегер увидела в её взгляде… нет, не страх, не отчаянье, а ту последнюю решимость, с которой солдаты бросались со связкой гранат под танк в исторических фильмах.
Ракс вскинула дробовик и выстрелила. Дробь облаком пронеслась по рубке, Мегер ощутила вспышку боли в бедре, но это её не смутило. Навела пистолет на голову Ксении, улыбнулась той на прощание.
И в этот миг что-то серое, мелкое, быстрое прыгнуло на пистолет прямо с пола, оседлав ствол. Мгновение Мегер непонимающе смотрела на микробота. Тот карикатурно напоминал механического тушканчика, его даже покрывала короткая шёрстка (очень полезная вещь, когда микроботу надо пролезть по засорившейся трубе, прочищая ту своим телом). Две передние лапы крепко вцеплялись в ствол, закруглённая безглазая мордочка нависла над прицелом. Длинные задние лапки и кольчатый металлический хвост смешно болтались в воздухе.
Мегер выстрелила, и микробота снесло со ствола.
Будь у неё обычные патроны, пуля вместе с остатками бота влетела бы прямо в лицо Ксении.
Но это была слишком умная пуля, и она восприняла закрывшего ствол механического тушканчика как цель. Пуля вспыхнула, сжигая микробота.
Следующий бот, запрыгнувший на руку Мегер, напоминал блестящего жука. Он был даже меньше прежнего, но выскользнувший из брюшка шип безошибочно проколол срединный нерв.
Вскрикнув от боли, Мегер выронила пистолет, но поймала его другой рукой. Ударила рукоятью по жуку, сбрасывая того с тела.
Со стороны Ксении щелкнул затвор, вылетела отстрелянная гильза.
Мегер спрыгнула с кресла. Ситуация изменилась, всё пошло не так, как должно.
Каким образом проклятый искин получил контроль над ремонтными микроботами? Такого не должно было быть!
Она поняла, что проиграла.
У Марка тысячи мелких тварей, способных кусать, резать, жечь, сверлить, ломать. И теперь он сможет открыть заблокированную дверь.
Что ж, по крайней мере она прикончила оружейника… поправка, она его не прикончила… но теперь экономить патроны не имело смысла.
Мегер стала поворачивать ствол к Гюнтеру.
И тогда два крохотных микробота, застывших на потолке над её головой, прыгнули вниз.
Они не походили ни на жуков, ни на муравьёв. Ближе всего их форма была к сороконожкам. В полёте они сложили лапки вокруг тела, а конусовидные головные части микроботов стремительно начали вращаться.
Первый микробот попал в глаз Мегер, как и планировалось. Его путь в мозг женщины занял менее двух секунд.
Второй приземлился на макушку и ему потребовалось четыре секунды, чтобы просверлить черепную кость и мозговые оболочки.
Мир Анны Мегер вспыхнул ослепительно-белым. Она даже не поняла, что это белое – боль, так ярко и звонко стало вокруг.
Она стояла в свете, раскинув руки, смеясь и чувствуя полнейшее облегчение и освобождение от всех тревог, которые даёт только великая цель, осмысленная и понятая. Цель, ради которой можно убивать и умирать, потому что жизнь и смерть перестают хоть что-либо значить.
А свет говорил с ней.
– Это будет твоя великая миссия, Анна. Лисс верит в тебя.
– Я всё сделаю, – пообещала она. – Как только придёт мой час!
– Ты всё забудешь, но вспомнишь в нужное время, – пообещал свет. – И ты будешь не одна. На корабле будет девочка, она поможет.
– На каком корабле? – удивилась Мегер. – Какая девочка?
Она попыталась вспомнить, где она и когда она.
Память расплывалась, дробилась и таяла.
– Кто ты? – спросила Мегер. Подумала и добавила: – Кто я?
Но свет уже гас, исчезал, уходил, как наваждение.
На миг Анна ощутила себя целующейся в своей комнате с одноклассником, они были достаточно взрослые для того, чтобы желать друг друга, но слишком юны, чтобы иметь хоть какой-то опыт, но…
…и она блевала горечью рядом с подругой, впервые напившись пивом, которое утащили у отцов…
…и впервые лично пилотировала корабль, маленький юркий шаттл, рабочую лошадку космических колледжей, а инспектор смотрел на неё с одобрением и писал маркером в планшете «пилот!» с восклицательным знаком…
– Ты служишь Лисс, – напомнил ей голос.
Но Анна уже не слышала.
Она сидела в кресле пилота, а её корабль, «Афина», шёл в опасной близости к звезде Тигардена. Молчал искин, молчал командир, молчали все, кто был в рубке и в кают-компании.
Из недр тусклого красного карлика прямо на пути корабля вздымались и дугами падали назад, в звезду, исполинские оранжевые протуберанцы. Неожиданные и непредсказуемые, вопреки прогнозам встававшие на пути «Афины», будто воротца в мини-гольфе, сквозь которые катился шар корабля.
И не было запаса тяги для манёвра, и не было никакой возможности открыть червоточину в такой близости от маленькой, но всё же звезды.
Была только она, слившаяся с кораблём, и экипаж, ждущий развязки…
«Я хороший пилот, я справлюсь», – подумала Мегер, пока в реальности её нейроны превращались в кашу под извивающимися тельцами микроботов.
И «Афина» прошла в исполинские огненные ворота, с которых срывались плазменные шары размером с земные материки, генераторы защитного поля выли, захлёбываясь, но они уже удалялись от мелкой коварной звезды…
«Я великий пилот!» – подумала Мегер растерянно, и это было правдой, её первым настоящим подвигом, и корабль уходил всё дальше и дальше, а вместе с ним уходила в бесконечность измученная умирающая женщина, напоследок вновь ставшая собой.
