Долго просидеть в кресле ей не дали, но она этого ожидала. Пока люди носились вокруг, крича друг на друга, она позвонила в номер 569 отеля «Клейст», затем подключила Россникову к компьютерам слежения. Сидя за консолью оператора в углу, Бах была вдалеке от суматохи.
Россникова оказалась настоящим гением. Отметка шлюпки исчезла с экрана радара Бах. Если все пройдет по плану, никакие данные о спасательной шлюпке не попадут в память компьютера слежения.
Все будет так, словно она никогда не существовала.
* * *
Позднее Бах подумала, что все прошло очень гладко. Это нельзя было не воспринять как доброе предзнаменование, даже если, подобно Бах, вы не были суеверны. Она-то знала, что в отдаленной перспективе ничего не будет легким, что обязательно появятся проблемы, о которых они не подумали…
Но в целом, надо просто быть оптимистом.
МПЧ с дистанционным управлением пристыковался к шлюпке точно по графику. Переход в него Чарли и собак прошел безупречно. Шлюпку дозаправили топливом и отправили по орбите убегания от Солнца, лишенную воздуха и жизни. Единственным ее грузом был бочонок радиоактивной смерти, который должен был ее стерилизовать – если такое вообще возможно.
МПЧ плавно прилунился возле отдаленного хабитата, который агенты Гэллоуэй обнаружили и купили. Когда-то это была биологическая исследовательская станция, поэтому она была физически изолирована от лунного общества во всех отношениях. Некая сумма перешла из рук в руки, и все данные об этом хабитате были удалены из файлов компьютеров.
Продукты, воздух и воду пришлось доставить туда на гусеничном транспортере через нелегкий горный перевал. Сам хабитат был достаточно велик, чтобы обеспечить комфортное проживание сотни человек. Для собак там было много места. Одиночная антенна-тарелка стала его единственной связью с внешним миром.
Гэллоуэй это место полностью удовлетворило. Она пообещала Чарли, что когда-нибудь заглянет к ней в гости. Никто из них не упомянул причину, из-за которой никто не сможет выйти оттуда немедленно. Чарли настроилась на долгое ожидание, мысленно гадая, дождется ли она хоть когда-нибудь любых визитеров.
* * *
Единственное, что они не запланировали – алкоголь. У Чарли уже развилась сильная зависимость, и вскоре после заселения она начала об этом активно сообщать.
Блюм неохотно разрешил привезти на следующем транспортере ящик виски, рассудив, что девочкой с полновесной абстиненцией будет невозможно управлять на расстоянии. Он начал программу по избавлению ее от алкоголизма, но тем временем Чарли ушла в трехдневный запой и отключилась от мира.
Все первые посланные туда биологические образцы умерли в течение недели. Ими стали морская свинка, макака-резус и цыплята. Симптомы указывали на «Нейро-Х», поэтому не осталось сомнений, что болезнь все еще жива. Присланная затем собака протянула восемь дней.
После всех этих смертей Блюм собрал ценную информацию, но они очень тяжело повлияли на Чарли. Бах смогла отговорить его от дальнейших экспериментов на живых объектах, хотя бы на два-три месяца.
Бах взяла накопившийся отпуск и теперь жила в кондоминиуме на высоком уровне Моцартплаца, купленном Гэллоуэй и предоставленном для нужд того, что они начали называть «Проект Чарли». Когда Гэллоуэй вернулась на Землю, а дальнейшее участие Россниковой более не требовалось, да и желания к этому она не высказала, «Проект Чарли» оказался на попечении Бах и доктора Блюма. Секретность была чрезвычайно важна. Гэллоуэй сказала, что про Чарли знают четверо, и это уже на три человека больше, чем нужно.
* * *
Чарли выглядела бодрой и выполняла просьбы Блюма. Тот работал, используя роботизированное оборудование, и это его раздражало. Но Чарли научилась брать у себя образцы крови и тканей и готовить их для исследования. Блюм начал кое-что узнавать о природе «Нейро-Х», хотя признавал, что, работая в одиночку, может потратить годы, пока не добьется прорыва. Чарли, похоже, не возражала.
Методы изоляции были жесточайшими. Транспортер доставлял припасы и выгружал их на грунт в сотне метров от хабитата. Из него выходил второй транспортер и привозил их внутрь. Ничему и ни при каких обстоятельствах не разрешалось покидать хабитат, а также контактировать с тем, что возвращалось в мир, – и, действительно, транспортер был единственным предметом из второй категории.
Контакт был строго односторонним. Что угодно могло попадать внутрь, но ничто не могло выйти. В этом была и сила системы, и ее финальная слабость.
* * *
Чарли прожила в хабитате пятнадцать дней, когда у нее начала подниматься температура. Блюм прописал ей постельный режим и аспирин, но не сказал Бах, насколько он встревожен.
На следующий день Чарли стало хуже. Она много кашляла, ее тошнило. Блюм вознамерился зайти в хабитат в изолирующем скафандре. В какой-то момент Бах пришлось даже удерживать его физически, пока врач не остыл, поняв, насколько глупо себя повел. Смерть Блюма не принесла бы Чарли никакой пользы.
Бах связалась с Гэллоуэй, и та прилетела на лайнере-экспрессе на следующий день.
К тому времени у Блюма появилась идея о том, что происходит.
– Я сделал ей серию прививок, – скорбно признался он. – Это настолько стандартно… я даже не задумался. Корь D1, манильский штамм свинки, все нормальные инфекционные заболевания, которых нужно опасаться в лунных поселениях. Некоторые вакцины были с убитыми вирусами, некоторые с ослабленными… вот они, кажется, и атаковали ее организм.
Некоторое время Гэллоуэй высказывала все, что она про него думала. Блюм был слишком подавлен, чтобы оправдываться. Бах просто слушала, не высказывая свое мнение.
На следующий день Блюм узнал больше. У Чарли развивались заболевания, против которых он ее не вакцинировал. Возбудители могли попасть в хабитат вместе с припасами или же все это время находиться внутри него.
Он тщательно изучил ее медицинскую карту тридцатилетней давности. Там не нашлось даже намека на любой иммунодефицит, а это не из тех синдромов, которые можно пропустить. Но каким-то образом он у Чарли развился.
У Блюма была теория. Даже несколько теорий. Ничто уже не спасет пациентку.
– Быть может, «Нейро-Х» уничтожил ее иммунную систему. Но тогда она пострадала бы от случайных вирусов еще там, на станции. Если только «Нейро-Х» не атаковал и те вирусы, и не изменил их.
Он бормотал такое часами, глядя на экране, как угасает и слабеет Чарли.
– Неважно, по какой причине… там, на станции, она пребывала в состоянии равновесия. Доставив ее сюда, мы нарушили это равновесие. Если я смогу понять как, то все еще есть шанс спасти ее…
На экране была мокрая от пота девочка с изможденным лицом. Почти все волосы у нее выпали. Она жаловалась, что у нее очень сухо в горле и ей трудно глотать. Бах подумала, что Чарли продолжает бороться, и у нее тоже появлялся комок в горле.
