Дела у барби шли на удивление хорошо для группы, члены которой не воспроизводятся естественным путем и чьи ряды пополняются исключительно за счет новичков из внешнего мира. В продолжении лет двадцати их количество возрастало, затем стабилизировалось, когда смертность уравновесилась притоком неофитов, которых в секте называли «компонентами». Они умеренно страдали от религиозной нетерпимости, перемещались из страны в страну, и в конечном итоге большая часть секты шестьдесят лет назад перебралась на Луну.
Они вербовали новых компонентов из неудачников – тех, кто неуютно чувствовал себя в мире, проповедующем подчинение определенным нормам, пассивность и терпимость к миллиардам соседей, однако вознаграждал лишь тех, у кого хватало индивидуализма и агрессивности, чтобы выделиться из стада. Барби самоустранились из системы, где человеку приходилось одновременно быть и лицом в толпе, и гордым индивидуумом с надеждами, мечтами и желаниями. Они стали наследниками древней традиции аскетического ухода, меняя свои имена, тела и временные желания на размеренную и очень простую жизнь.
Бах поняла, что, возможно, несправедлива к некоторым их них – среди барби вполне могли оказаться и такие, кого просто привлекли религиозные идеи секты. Хотя, по ее мнению, в этом учении мало что имело смысл.
Она пролистала их догматы, делая пометки. Стандартисты проповедовали единство человечества, клеймили свободу воли и поднимали группу и консенсус до полубожественного уровня. Ничего особенного их теория собой не представляла, зато практика… Практика вызывала у людей тошноту.
Имелись у них и теория творения, и божество, которому не поклонялись. Вселенная возникла, когда ее создала некая безымянная богиня – прототип матери-земли. Она же заселила мир людьми – совершенно одинаковыми, отштампованными в одной универсальной форме.
Далее возник грех. Кое-кто из них начал задумываться. У этой личности имелось имя, полученное уже после греха как часть наказания, но Бах его так и не отыскала. Она решила, что это грязное или ругательное слово, которое стандартисты никогда не сообщают чужакам.
Так вот, этот человек спросил богиню, ради чего все это сделано? Чем богиню не устраивала первоначальная пустота, раз она решила заполнить ее людьми, чье существование лишено смысла?
И это оказалось последней каплей. По необъясненным причинам – даже спрашивать о них считалось кощунством – богиня наказала людей, впустив в мир разнообразие. Бородавки, большие носы, курчавые волосы, белая кожа, люди высокие, люди толстые, люди уродливые, голубые глаза, волосы на коже, веснушки, половые органы. Миллиарды лиц и отпечатков пальцев, каждая душа заперта в оболочку, отличную от другой, и каждой приходится различить нужный голос среди криков и воплей толпы.
Однако теперь вера стремилась вернуть тот утерянный рай. Когда все люди снова станут единой личностью, богиня с радостью раскроет им объятия. А жизнь есть лишь проверка, испытание.
С этим утверждением Бах безусловно согласилась. Она собрала заметки, сложила их в стопку, потом взяла привезенную из Энитауна книгу. Барби дали ее в ответ на просьбу показать изображение убитой женщины.
И в книге она нашла чертеж человеческого существа.
Называлось все это «Книга стандартов». Каждая барби постоянно носила с собой экземпляр этой книги, привязанный к поясу мерной лентой. В ней чисто инженерным языком описывалось, как должна выглядеть барби. А на многочисленных чертежах изображались части тела – с допусками и размерами в миллиметрах.
Она захлопнула книгу и села, сунув под голову подушку. Потом взяла видеоблокнот и набрала код, вызывающий на экран запись убийства. И в двадцатый раз за вечер увидела, как из толпы одинаковых фигур на станции выскакивает некто, полосует ножом Лею Ингрэм и тут же растворяется в толпе, оставив на полу истекающую кровью жертву.
Она замедлила воспроизведение, сосредоточившись на убийце и пытаясь заметить в ней хоть какую-нибудь особенность. Сошло бы что угодно. Блеснул нож. Брызнула кровь. Заметались барби. Несколько бросились вслед за убийцей, но отреагировали они слишком медленно. Люди редко реагируют достаточно быстро. Но у убийцы на руках осталась кровь. Надо будет спросить об этом.
Бах просмотрела запись еще раз, не увидела ничего полезного и решила, что на сегодня с нее хватит.
* * *
Комната была длинной и высокой, ярко освещенной световыми полосками на потолке. Бах шла следом за санитаром вдоль рядов квадратных ячеек на одной из стен. Воздух здесь был прохладный и влажный, а пол мокрый – его недавно помыли из шланга.
Санитар сверился с карточкой, которую держал в руке, и повернул металлическую ручку ячейки 659а. Щелчок замка эхом разнесся по пустому помещению. Санитар вытянул лоток и снял с трупа простыню.
Лейтенанту уже доводилось видеть обезображенные трупы, но нагую барби она видела впервые. Она немедленно отметила отсутствие сосков на двух холмиках плоти, изображавших груди, и гладкую кожу в промежности. Санитар сверился с карточкой на ноге трупа и нахмурился.
– Ошибочка вышла, – пробормотал он. – Ничего себе задачка… И что с такой хреновиной делать? – Он почесал голову, потом зачеркнул на карточке большую букву «Ж» и аккуратно вписал взамен букву «Н». Потом взглянул на лейтенанта и глуповато улыбнулся. – Что делать-то? – повторил он.
Однако Анну-Луизу его проблемы не волновали. Она изучала останки Л. П. Ингрэм, надеясь, что нечто на ее теле подскажет, почему барби решили, что она должна умереть.
Как она умерла, понять было нетрудно. Нож глубоко вонзился в живот, далее рана шла вверх узким разрезом, тянущимся до грудины. Даже кость грудины оказалась частично рассечена. Нож был острым, но чтобы разрезать такое количество плоти, требовалась сильная рука.
Санитар с любопытством уставился на Бах, когда та раздвинула ноги трупа и принялась рассматривать то, что там увидела. А обнаружила она лишь крошечную щелочку уретры в передней части промежности, как раз напротив ануса.
Бах раскрыла прихваченные с собой «Спецификации», достала мерную ленту и принялась за работу.
* * *
– Мистер Атлас, в списках членов «Гильдии морфологов» вы указаны как практикующий специалист, часто имеющий дело с церковью стандартистов.
Мужчина нахмурился, затем пожал плечами:
– Ну и что? Их можно не одобрять, но ведь действуют они законно. И все мои архивы в порядке. Я никогда и никого не обслуживаю, пока ваши люди не проверят, не числится ли за клиентом какой-нибудь криминал.
Он сидел на краю стола в своей просторной приемной лицом к Анне-Луизе. Мистер Рок Атлас
[20] – наверняка это его «профессиональное» имя – имел высеченные из гранита плечи, зубы, подобные сверкающим жемчужинам, и лицо юного бога. Он сам служил ходячей рекламой своей профессии. Бах нервно закинула ногу на ногу. Ее всегда тянуло к мускулистым мужчинам.
