Если только они не догадаются, что она надела скафандр и не будут ждать ее снаружи, пока дверь откроется…
Она прождала несколько мучительных минут, пока весь воздух не просочился наружу. И вдруг Беллман заговорил с ней, от чего ей стало совсем не по себе.
– Твое положение безнадежно. Думаю, ты и сама об этом знаешь.
Она подпрыгнула на месте, когда поняла, что тот обращается к ней по внутренней связи, к которой была подключена рация в ее скафандре.
– Ничего не хочу слушать, – сказала она. – Полиция будет здесь через несколько минут. Вам лучше бежать отсюда, пока есть такая возможность.
– Прости. Но так дело не пойдет. Я знаю, что ты с ними связалась, но мне также известно, что они не смогли вычислить, где ты находишься.
Давление опустилось до нулевой отметки. Сжав в руке цепной нож, Бах открыла дверь. Она высунула голову. Снаружи ее никто не ждал.
Пройдя пятьдесят метров по слегка холмистой местности, она внезапно остановилась.
До ближайшего шлюза, который не вел бы обратно на плантацию, было минимум километра четыре. Воздуха ей бы хватило, но она сомневалась, что у нее достаточно сил для такой прогулки. Акушерка спасала ее от боли, которую она в тот момент должна была испытывать, но руки и ноги словно налились свинцом. Смогут ли преследователи догнать ее? Вполне возможно.
Разумеется, существовал и другой вариант.
Она подумала о том, какую участь они уготовили для Джоанны, а затем направилась обратно широкими шагами. Бах двигалась, словно конькобежец, ее ноги были совсем рядом с поверхностью.
Только с третьего прыжка ей удалось схватиться рукой в перчатке за верхний край металлической стены. Но она не смогла поднять свой вес на одной руке. Бах поняла – еще немного, и она рухнет без сил. Держась обеими руками, она кое-как вскарабкалась на узкий выступ, под ногами у нее оказались болты, которыми поддерживающие кабели крепились к верхней части стены. Она наклонилась и посмотрела через прозрачный вакуумный пластик. У внутренней двери в шлюз собралось пять человек. Один из них сидел на корточках, положив руки на колени, но затем встал и нажал на кнопку около двери в шлюз. Теперь она видела только его макушку, скрытую под синей бейсболкой.
– Ты нашла скафандр, не так ли? – спросил Беллман. Его голос был тихим и бесстрастным. Бах ничего не ответила. – Ты еще слышишь меня?
– Я тебя слышу, – сказала Бах и покрепче сжала цепной нож. Легкая вибрация в перчатке служила единственным подтверждением того, что он все еще работает. Бах прижала лезвие к пластиковой пленке и начала чертить квадрат площадью в один метр.
– Я предполагал нечто подобное, – сказал он. – Значит, ты уже выбралась. Разумеется, я не стал бы говорить о скафандре, если бы ты уже не нашла его, пока один из моих людей не добрался бы до соседнего шлюза и не вернулся бы обратно по поверхности. Именно это он сейчас и делает.
– Хм… угу. – Бах хотела, чтобы он продолжал говорить с ней. Она боялась, что они услышат жужжание ножа, когда тот будет медленно разрезать плотный пластик.
– Только ты можешь не знать, что у него есть инфракрасный датчик. Он пользовался им, чтобы выследить тебя, пока ты была внутри. Этот датчик заставляет твои следы светиться. Даже сквозь сапоги скафандра ты выделяешь достаточно тепла, чтобы он вычислил тебя. Очень хорошее устройство.
Бах об этом не подумала, и ей это совсем не понравилось. Возможно, следовало попытаться добраться до следующего шлюза. Когда этот человек явится, он увидит, что она вернулась обратно.
– Зачем ты мне все это рассказываешь? – спросила Бах. Теперь по краям квадрата появились неглубокие надрезы, но на все это ушло слишком много времени. Она сосредоточилась на нижней стороне, двигая ножом в обе стороны.
– Размышляю вслух, – сказал он с напряженным смешком. – Согласись, эта игра так бодрит? И ты – самая способная добыча, которую мне доводилось преследовать за долгие годы. В чем секрет твоего успеха?
– Я работаю в полиции, – сказала Бах. – Твои люди угодили в ловушку.
– А, это многое объясняет, – почти что с благодарностью сказал он.
– Да кто ты вообще такой? – спросила она.
– Можешь называть меня Беллманом. Когда я услышал, что твои люди называют меня так, мне понравилось.
– Почему младенцы? Я этого не могу понять.
– А почему телятина? Почему молочная ягнятина? Откуда мне знать? Я такое не ем. Я ничего не смыслю в мясе, но у меня чутье на выгодные дела и прибыльный бизнес. Один из моих клиентов заказывает младенцев, и он их получает. Я могу достать товар любого возраста. – Он снова вздохнул. – Это было так просто, что мы расслабились. Проявили беспечность. Работа казалась такой рутинной. Теперь же мы будем убивать быстро. Если бы тебя убили, когда ты только вышла на станции метро, это избавило бы нас от многих хлопот.
– Я надеюсь доставить вам хлопот больше, чем ты думаешь. – Черт возьми! Почему нож до сих пор не прорезал пластик? Она не представляла, что это будет так долго. – Если честно, я не понимаю, почему вы до сих пор меня не убили. Почему заперли вместо того, чтобы прикончить еще несколько часов назад?
– Боюсь, что из жадности, – сказал Беллман. – Видишь ли, они не собирались убивать тебя. Ты запаниковала. Я пытаюсь одновременно вести несколько дел. От живых беременных женщин тоже есть польза. У меня много клиентов. И младенцам мы находим применение. Обычно держим их несколько месяцев.
Бах знала, что как хороший полицейский должна расспросить его об этом. В департаменте захотят узнать о его деятельности. Вместо этого она со всей силы налегла на нож и едва не прокусила себе нижнюю губу.
– Такая, как ты, могла бы мне пригодиться, – сказал он. – Ты же не думаешь, что тебе удастся сбежать? Почему бы тебе все хорошенько не обдумать? Мы могли бы…
Сквозь прозрачный купол Бах увидела, как Беллман поднял голову. Он так и не дорассказал, в чем заключалось его предложение. На мгновение она увидела его лицо – самое заурядное лицо, которое можно обнаружить в бухгалтерии или в банке – и, к своему удовлетворению, поняла, что он осознал свою ошибку. Он не стал тратить время на сожаления. Тут же сообразил, где находится единственный путь к спасению. Бросив своих людей, по-прежнему пытавшихся взломать дверь в шлюз, и даже не предупредив их, Беллман со всех ног помчался обратно к кукурузному полю.
В этот момент нижняя сторона квадрата отделилась. Бах почувствовала, как будто кто-то потянул ее за руку и отошла по узкому карнизу в сторону от образовавшегося отверстия. Постепенно квадрат беззвучно оторвался и полетел вниз. По куполу во все стороны расползлись трещины, а сам пузырь едва заметно задрожал.
Картина выглядела жутковатой; было абсолютно тихо и почти ничего не видно, кроме воздуха, вихрем вырывавшегося через зияющее отверстие. Затем неожиданно полетел град стеблей, листьев и початков, они мчались во тьму стремительно, словно артиллерийские снаряды. Вскоре этот поток стал белым, и Бах не могла понять, почему.
