Пролог
И хотя я ушел на запад,
В моем сердце – тепло востока,
Пахнет солнцем, песком, пустыней,
Обжигая, вечерний чай.
Жизнь с людьми, как ни странно, может
Быть пугающе одинокой.
Звезды в чашке и звезды в небе
Мне в ответ, как назло, молчат.
Вечерело. Осень понемногу перетекала через границу октября и ноября – этот меланхоличный Рубикон с подводными камнями тоски и растерянности. Хмурилось небо, жались друг к дружке продрогшие дома. Даже машины, словно щенки, поджавшие хвосты, стремились спрятаться туда, где посуше и потеплее. Скоро на улицах загорятся фонари, растворяясь в озерах витрин и лужах окошек. Осенние огни большого города…
На углу одного из венских переулков – тех самых, с труднопроизносимыми названиями и каким-то особенным уютом – стояли мужчина и девушка, тихонько что-то обсуждая. Случайный прохожий, не побоявшийся прячущейся в углах ноябрьской серости, мог бы принять их за парочку или коллег по работе, хотя, в сущности, ни одна из этих догадок не являлась верной. Многое на улицах больших городов – вовсе не то, чем кажется на первый взгляд.
Заморосил дождь, размеренный и прохладный, распугивая ютившихся на козырьках дверей воробьишек. Девушка вскинула голову к осеннему небу, вглядываясь в полупрозрачную высоту.
Ее собеседник ловко достал что-то пестрое из рюкзака. Раз! – и зонт с хлопком раскрылся над их головами, спасая от назойливых капель. Но она, словно испугавшись, сделала несколько шагов назад и снова оказалась под серым небесным плащом.
– Я всегда забываю, прости, – смутился он.
– Все в порядке, я привыкла. Ты не представляешь, как странно на меня порой смотрят люди. Но тут уж ничего не поделаешь, со своей любовью к воде я расстаться не готова.
– Понимаю, – одобрительно кивнул мужчина.
Теперь она стояла под дождем, задумавшись о чем-то своем. На пальто появились мокрые пятна, а выбивающиеся из прически пряди начали прилипать к лицу. В воздухе повисла неловкая пауза – одна из тех, что знаменует необходимость возвращения к важному разговору, который будет заставлять всех его участников переживать и сомневаться.
Первой молчание нарушила девушка:
– Ты уверен насчет этого? Своего обещания? Это ведь… – Она запнулась. Мысли разбегались в стороны, как солнечные зайчики от хрустальной вазы.
– Да, – ни минуты не колеблясь, отчеканил он, – слово было дано. Это меньшее, что я могу предложить после всего, что ты для меня сделала. Конечно, мне не по себе, ведь столько подобных историй закончилось плохо – и не сосчитать! Но я тебе верю. Верю, ты сможешь распорядиться им мудро и честно, не причинив никому вреда.
Он посмотрел ей в глаза – долгим и пронзительным взглядом, в глубине которого притаились смирение и страх. Смотри, вот оно – мое до-ве-ри-е. Не сломай. Не разбей. Не навреди. А его спутница недоумевала, как так вышло, и думала о том, что говорить спасибо в этом случае будет странно и неуместно. Что вообще в таких случаях говорят?
– До сих пор не верится! – откликнулась она, пытаясь заправить за ухо особо непослушную прядь. – Я думала, для этого по меньшей мере жизнь спасти надо.
– Ты и спасла, можно сказать. Это не тянет на эпическую балладу, – он усмехнулся, – но все же не перестает быть маленьким подвигом. На самом деле мы спасаем других гораздо чаще, чем кажется. Некоторые – так вообще чуть ли не каждый день. Просто мы сами этого не замечаем.
– И все мы – маленькие герои? – Она улыбнулась.
– Наверное, – не стал спорить ее собеседник. – Не хочу показаться настырным, но, может, дать тебе зонт?
– И ты туда же! – рассмеялась она. – Если не хочешь, чтобы я мокла здесь, можем пойти и посидеть где-нибудь. Только давай без чая в этот раз, ладно? Ты уже давно обещаешь мне попробовать горячий шоколад!
Соглашение было достигнуто. Мужчина принял как неизбежную данность кружку горячего шоколада к ужину, а девушка – произошедшее с ней маленькое приключение, древнее, как сам мир. Ну и пусть оно еще не закончилось – у нее в запасе много времени, чтобы сделать достойный выбор.
А осень пробиралась под кожу, прокрадывалась во сны, словно зная, что дни ее сочтены, ведь где-то там, за сыростью и тучами, уже витало неуловимое ощущение рождественского волшебства. До декабря было еще много времени – но подарки были уже сделаны. Нет, не заботливо припрятанный расписной шарф и шершавая узорчатая кружка, но слово, данное в обмен на спасение от одиночества.
И каждый из этих даров стоил другого.
Глава первая,
в которой рассказывается о переезде и неприятностях
Конечно, это не мудрость предков,
Но стоит помнить средь прочих дел:
Удача нам выпадает редко,
А неудача – хоть каждый день.
Переезд в одиночку – тяжелое дело. Веющий обманчивой свободой и перспективами, спустя некоторое время он заставляет нас вспомнить, что люди – это всегда часть общества. Что никто не может долгое время быть один. И тогда начинаются отчаянные поиски – человека ли, дела ли, – которые вновь сблизят тебя с этим миром, позволят дышать полной грудью и радоваться, приходя домой. Тот, кто ищет, порой готов на самые отчаянные авантюры – лишь бы снова почувствовать себя живым. Нужным и важным.
Уильям осознал это после того, как уехал учиться в Вену, оставив Южную Англию, где он родился и вырос. Он вполне мог бы устроиться на постоянную работу в родных краях, но, окончив университет в Борнмуте, небольшом шумном городке, полном активной молодежи, решил, что хочет побывать в другой стране. Уилл жаждал прожить хотя бы один год, в который ему не надо было бы посещать занятия, поспевать за поставленными сроками сдачи многочисленных эссе, спортивными тренировками молодежной футбольной команды и прочими прелестями жизни старательного студента. В то же время он не хотел оставаться дома, предположив, что смена обстановки поможет ему с изучаемым уже шесть лет немецким языком, до этого в основном практикуемым на письме, а не в общении, что это позволит сменить взгляд на мир и открыть что-то новое. Семья Уилла, состоящая из родителей и младшей сестренки, всегда и во всем его поддерживала, благо он рос парнем старательным и неглупым.
