Она это сделала.
Она заставила мое сердце воскреснуть.
Ее поцелуй вернул меня к жизни.
Я сидел, ухмыляясь от уха до уха, как обкуренный придурок. И все это только потому, что я процитировал девушке Шекспира, а она процитировала его мне в ответ.
Возможно, все это было частью игры. Может, она просто залезла мне в душу, чтобы я что-то к ней почувствовал. Может быть, все это было обманом, но в тот момент мне было все равно. Это было так реально и так хорошо.
Да пошла ты, Шей Гейбл!
За то, что снова заставила меня чувствовать.
20
Шей
– Доброе утро. – улыбнулась тетя Пейдж, когда я пришла на кухню, чтобы сварить кофе.
К моему удивлению, она меня опередила. У себя дома я всегда вставала первой. Я выпивала свою чашку кофе до того, как просыпалась мама, но Пейдж, как и я, начинала свой день с раннего утра.
– Доброе.
Я взяла кружку и налила себе кофе.
– Будешь сливки?
– Нет, я пью только черный кофе, как папа.
Она поморщилась.
– Ну уж нет. Предпочитаю добавлять в свои сливки немного кофе, – пошутила она.
Тетя Пейдж была красивой. Она занималась живописью, и за ее ухом всегда пряталась кисточка. Ее одежда была покрыта неизменными пятнами краски, а ее улыбка могла осветить собой любую комнату.
Свои волосы она всегда заправляла под бандану, и смотреть на нее было все равно что смотреть на произведение искусства.
Элеонора была неправдоподобно похожа на свою маму. Вероятно, и обо мне можно было сказать то же самое. Похоже, гены моего дяди и отца оказались недостаточно сильными. Видимо, в нашем семействе женщины взяли на себя полную ответственность за генетику.
Пейдж поправила бандану и посмотрела в мою сторону.
– Итак, как прошла твоя ночная прогулка?
Я удивленно распахнула глаза, но она поспешила мне улыбнуться.
– Не волнуйся. Я не скажу твоим родителям – просто хочу убедиться, что ты не попадешь в неприятности. Я люблю тебя и не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Итак, у тебя все хорошо?
Я кивнула.
– Да, я в порядке.
Она слегка мне улыбнулась.
– Ты напоминаешь мне меня в юные годы – тот же мятежный дух. Хочешь совет от старой перечницы? – предложила она.
– Конечно.
– Убедись, что он того стоит.
– Откуда вы знаете, что я гуляла с парнем? – спросила я.
Она хихикнула.
– Потому что это единственная причина ночных побегов. Доверяй своему сердцу, но слушай свой разум. – Она подошла и поцеловала меня в лоб. – Я пойду разбужу Элеонору. Она наверняка снова проспит свой будильник.
– Хорошо. Спасибо, тетя Пейдж.
Ее слова кружились в моей голове и в моем сердце.
Свернув за угол, она оглянулась в мою сторону.
– И еще кое-что, Шей.
– Да?
– Я знаю, что прошу о многом, но… если у тебя когда-нибудь будет возможность взять Элеонору с собой, ты сможешь сделать это для меня? Я знаю, что она интроверт, но я хотела бы для нее настоящей жизни. Она настолько поглощена книгами, что забывает жить сама.
В ее глазах было столько беспокойства, что я занервничала.
– Все нормально? – мягко спросила я.
Она издала тихий смешок – он показался мне слегка надломленным.
– Да. Даже когда что-то идет не так, у Вселенной всегда есть способ это исправить. Просто пообещай мне, что позаботишься об Элеоноре.
– Обещаю.
Она смахнула бегущую по щеке слезу и кивнула.
– Спасибо.
Я не стала продолжать разговор, потому что видела, как тяжело он ей дается. Я знала, что смогу сдержать данное тете Пейдж обещание. Я буду заботиться об Элеоноре так же, как она заботилась обо мне. Всегда и во что бы то ни стало.
* * *
Придя в школу тем утром, я открыла свой шкафчик и ахнула, увидев охапку пионов и десятки банановых «Лаффи Таффи». На металлической дверце висела маленькая записка.
«Компенсирую эту дрянную ночь цветами и конфетами. Я собирался купить тебе пенисы, но вместо этого выбрал пионы.
Сатана
P.S. Ты знаешь, как трудно найти пионы в это время года?
Это почти невозможно.
Почти».
Я посмотрела на шкафчик Лэндона. Он, как обычно, стоял с какой-то девчонкой, которая пыталась его окрутить. Однако он не обращал на нее никакого внимания – его глаза были прикованы ко мне.
Я вытащила цветы и вдохнула их аромат. Они были прекрасны. Просто прекрасны.
Я положила их обратно в шкафчик, вытащила «Лаффи Таффи» и засунула в рот, все еще глядя на Лэндона.
Его глаза.
Прикованы ко мне.
Я улыбнулась.
Он почти улыбнулся мне в ответ. Правый уголок его губ чуть изогнулся вверх, и это было моей маленькой победой.
Когда подошло время обеда, я села за его столик.
– Откуда у тебя столько банановых «Лаффи Таффи»? – спросила я из чистого любопытства.
Он пожал плечами.
– Они просто продаются в магазине. Ничего особенного.
На мой взгляд, это было более чем особенно.
– Это было очень мило.
– Да ладно тебе.
Он был тем же угрюмым, мрачным Лэндоном, каким и всегда, но правый уголок его губ предательски изгибался вверх.
– Ты еще не влюблена в меня? – спросил он.
– Нет. Нисколько. Ты все еще не влюблен в меня?
Его взгляд упал на мои губы.
– Никаких шансов.
– Ты все еще меня ненавидишь? – прошептала я, переводя взгляд на его губы… те самые губы, которые я целовала… те самые губы, которые целовали меня.
– Да.
– Хорошо, потому что я тоже тебя ненавижу.
– Хорошо, – повторил он.
– Хорошо, – ответила я.
По спине пробежали мурашки – мы ели в полной тишине, пока сидящие рядом с нами друзья весело болтали между собой.
Хорошо.
После ланча мы разошлись в разные стороны, и по какой-то причине я посчитала необходимым взломать шкафчик Лэндона и оставить ему благодарственную записку за конфеты и пионы. Открыв его, я увидела открытые упаковки, наполненные «Лаффи Таффи», – в них были все конфеты, кроме банановых. Он купил огромные пачки конфет только ради того, чтобы достать из них мой любимый вкус.
