– Слушайте, мы сегодня у мамы имбирное печенье стряпаем – пойдемте к нам! Ну, если, конечно, у вас нет других планов.
– О, я не…
Но Макс не дал Джози договорить.
– Звучит заманчиво. Обожаю имбирное печенье.
И разрешил сомнения, взяв у Бет сумку и жестом предложив ей указывать дорогу.
Джози помнила дом Бет со школьной поры, когда они несколько раз компанией оставались у нее с ночевкой, но столь радушного приема никак не ожидала. В прихожей они с Максом разделись, и тут из кухни появились родители Бет, оба в одинаковых фартуках.
– Джози Морган, это ты? – воскликнула мама Бет, устремляясь к ней с сияющими глазами.
– Мы на улице столкнулись, – сказала Бет. – Я подумала, лишние руки нам не помешают.
– Ну разумеется. Мы так разволновались, когда узнали, что твою бабушку вчера увезли в больницу, да, Саймон? – Папа Бет, уже совсем облысевший, послушно кивнул. – Ты поэтому приехала? – Джози кивнула, подозревая, что поняла, почему их с Максом пригласили делать печенье в одиннадцать утра. – Ну, не переживай, сейчас самое лучшее – это отвлечься. Бет правильно сделала, что позвала вас.
– Спасибо, миссис Коуп.
– Да брось, Джози, ты уже не маленькая, зови меня Пиппа. – Она приобняла ее, потом чуть отступила назад, и, к удивлению Джози, ее сияющие глаза слегка увлажнились. – Ты так похожа на свою маму, ты знаешь об этом? – Джози и раньше это слышала, в основном от Мемо, но каждый раз это было неожиданностью. – Она ведь это любила, – говорила Пиппа, ведя Джози в кухню, где стоял теплый дух, кругом лежали решетки с остывающими имбирными человечками, пахло корицей, имбирем, другими специями, и все поверхности были посыпаны мукой.
– Вы про имбирное печенье? – спросила Джози, оглядываясь на Макса, который уже беседовал с отцом Бет, кивая головой.
– Ну да, – сказала Пиппа. – Это украшения на елку, ты знаешь, мы всегда вешаем их в последнюю минуту, потому что их тут же съедают. А про ежегодную распродажу выпечки в пользу бездомных ты, конечно, помнишь?
– Само собой.
Старики брали ее туда с собой в детстве, а потом перестали, когда она, став подростком, заявила, что лучше останется дома и будет читать. Впрочем, они всегда ей что-нибудь приносили, и сейчас, при мысли о том, как после смерти родителей она решительно отгородилась от всех традиций, Джози стало не по себе. На память пришло еще одно воспоминание, забытое или похороненное под толщей времени, – мама у них дома, на оранжевой кухне, а вокруг нее – противни с имбирным печеньем. Волосы собраны в пучок, красный фартук в горошек – весь в муке… Мама говорит Джози, что съесть можно только неудачные печенья… Ей стало хорошо оттого, что можно проникнуть так далеко в прошлое, что эти воспоминания где-то хранятся, просто им нужен правильный триггер.
Позже подтянулись другие помощники, и все вместе они делали тесто, раскатывали его, вырезали формочками, ставили таймер и выкладывали печенья на решетки, чтобы остыли – в общем, работали как небольшой размеренный конвейер. Джози смеялась вместе со всеми, когда Макс случайно залез рукой в тесто, когда Саймон, отец Бет, чуть не обжегся, потому что не слушал Пиппу – она рассказывала о том, как народ шныряет в ночи, чтобы красть с елки имбирное печенье, просто потому что это классно. Пиппа включила фоном рождественские песенки, и хотя Джози и Макс при этом выразительно перемигнулись, музыка ее не раздражала, она даже слегка подпевала про себя.
Когда подошло время обеда, Пиппа предложила всем выпить глинтвейна, сказав, что хотя на календаре понедельник, это не считается, потому что на носу Рождество. Джози отказалась и получила чай с мятой – Макс, вероятно, из солидарности тоже выбрал чай. Он присел, заявив, что среди таких прекрасных женщин у него подкашиваются ноги, и в ответ все засмеялись.
Запас тем для обсуждения был у Пиппы неисчерпаемым, но разговор не оставлял впечатления надуманности, шел легко и увлекательно.
– На этот раз психологический триллер, – сказала она по поводу книжного клуба у Мемо. – Очень захватывающий. Если Сесилия и его не дочитает, это будет просто удивительно. – Затем, когда кто-то упомянул последний в этом году матч по бадминтону, который должен был состояться вечером в местном спортзале, Пиппа обронила: – Да, Саймон тоже там будет, правда? – Саймон кивнул. Джози стояла у плиты с прихватками наготове, и Пиппа улыбнулась ей. – Знаешь, твой папа любил играть в бадминтон. И его команда всегда выигрывала, да, Саймон? – Снова кивок.
Вот так, вместо того чтобы печалиться и вызывать в памяти воспоминания об аварии или навязчиво думать о том, что когда-то ее родители здесь жили, Джози оказалась среди людей, которые их знали и помнили, для которых они были такими же живыми людьми, как ее бабушка и дедушка, и от этого на душе у нее было хорошо.
Думая о родителях, она вдруг вспомнила, что еще не написала им письмо в этом году. Она собиралась сделать это в Будапеште, но, судя по всему, не попадет туда. Здесь, среди людей, которые знали ее родителей, это будет правильнее, поэтому она отложила в сторону прихватки.
– Пиппа? – Та в этот момент показывала Максу, как глазировать печенье, и обернулась на ее голос. – Можно мне листок бумаги и ручку?
– Конечно, дорогая. Возьми в кабинете Саймона, это налево от прихожей.
Выходя, Джози коснулась плеча Макса.
– Я мигом.
Он улыбнулся и кивнул, после чего снова, высунув от усердия язык, занялся печеньем. Видя его здесь, наблюдая, как охотно он делает все, лишь бы быть рядом с ней и знать, что она в порядке, Джози почувствовала, как в душе у нее что-то затрепетало.
В кабинете она нашла бумагу, ручку и села писать письмо.
Дорогие мама и папа!
Я, как всегда, по вам скучаю, но в этом году, пожалуй, еще больше, потому что я дома. Но здесь хорошо, и приятно знать, что не только я одна думаю про вас. Знаю, следовало приехать сюда на Рождество раньше, но, я надеюсь, вы понимаете, это не потому, что я не хотела думать о вас в день вашей гибели – я просто очень этого боялась.
Мемо в больнице – возможно, вам уже про это известно. Очень надеюсь, что с ней все будет хорошо, но, что бы ни случилось, обещаю, я постараюсь вернуться сюда. Я не хочу лишиться этого места, лишиться части вас.
Веселого Рождества!
С любовью,
Джози
Она сжала губы – письмо получилось слегка другим, от этого она ощущала что-то вроде катарсиса и знала, что не расплачется. Она нашла конверт, запечатала его и по пути на кухню сунула его в карман своего пальто.
Примерно через час, когда со стряпней было в основном покончено, Джози и Макс стали прощаться. Пиппа дала им с собой по имбирному человечку, завернув каждое печенье так, чтобы они могли съесть их позднее. Джози обнялась с Пиппой и Бет и пообещала скоро появиться снова, и это были не пустые слова.
