2. ХАТФ-I
Никогда не понимал талибов
7. Они хотели построить государство на основе «чистого ислама». Ради этого убивали. Закрыли бани – сначала женские, потом мужские, запретили светскую музыку, кто ходил без бороды – сажали в тюрьму. Отменили школы для девочек, разрушили буддийские статуи.
Консул талибов в Пешаваре Абдул Раззак, с которым я иногда общался, на дух не переносил европейские костюмы. Он был муллой ‒ как и все высокопоставленные талибы. Лет сорока ‒ сорока пяти. Внушительного вида, грузный, вальяжный, с бесстрастным лицом, обожженным афганским солнцем. На дипломатические рауты приходил в тюрбане, просторной рубахе до колен и шароварах, заканчивавшихся у щиколоток. Волосатые ноги красовались в кожаных сандалиях. Носки не надевал, и все любовались его грязными пятками и не подрезанными ногтями.
На приемах, в отличие от коллег по дипломатическому корпусу, Раззак не бродил по залу со стаканом в руке, завязывая разговоры и устанавливая контакты. Обычно не слезал со стула, демонстративно подремывал. Но внутренне всегда был собран, внимателен и оставался настороже. Его выдавали руки тонкие, цепкие пальцы перебирали изумрудные четки. Перед тем, как стать дипломатом, он занимал пост начальника службы безопасности в провинции Кундуз и лично отдавал приказы о казнях. А казнили так: привязывали осужденного к стволам танковых орудий, потом разводили их в стороны. И несчастного разрывало пополам.
В Пешаваре Раззак представлял секретную службу талибов ‒ истыкхбарат. Командовал боевыми отрядами, которые базировались в пакистанском приграничье.
В ноябре 2001-го, за три дня до падения Кабула, он встречался с одним западным журналистом. Тот предложил ему миллион долларов и убежище в нейтральной стране за информацию о мулле Омаре и укреплениях вокруг Кандагара. Глупец отказался и угодил в «Гуантанамо». Его допрашивали с применением пыток, пичкали психотропными препаратами.
Случай, о котором я хочу рассказать, произошел спустя девять, может, десять лет. Это была моя вторая командировка в Пакистан. Американцы еще цеплялись за Афганистан. Но режим в Кабуле трещал по швам, и талибы вновь набирали силу. В Вашингтоне толком не знали, что делать. Пытались вести переговоры и даже выпустили на свободу несколько узников. Кого-то в обмен на своих солдат, оказавшихся в плену, кого-то ‒ в качестве жеста доброй воли. Среди освобожденных оказался и Раззак, и он вновь объявился в приграничье.
Напряженность стремительно росла. Пакистанцев обвиняли в том, что они устроили в труднодоступных областях Белуджистана и провинции Пакхтунква «безопасные гавани» для террористов. Давали возможность совершать оттуда набеги на Афганистан. Говорили, что иначе американцы и кабульское правительство давно бы навели порядок в стране. Вранье. Эти гринго и их марионетки были бездарями и не сумели заручиться поддержкой народа.
Я знаю те места: дикая глушь, горы, перевалы, ущелья, выкурить оттуда боевиков чертовски сложно. А даже если бы и выкурили, это все равно бы не помогло. Просто удобно всё сваливать на Исламабад. Конечно, пакистанские спецслужбы, особенно Объединенное разведывательное управление (сокращенно ОРУ, это главная пакистанская спецслужба), гнули свою линию. С какими-то талибами боролись, а каких-то поддерживали, оружие поставляли. Манипулировали, свое влияние усиливали. Чтобы укрепиться к тому времени, когда уйдут американцы.
Ну, а те били ракетами и бомбами, с беспилотников, дронов. Их называли «предэйторами», то есть «хищниками». Случалось, попадали, куда хотели, случалось – нет. По ошибке мирные деревни обстреливали, свадебные кортежи, ярмарки… Люди в панике разбегались, только не всегда успевали. Дроны летали быстро, а стреляли еще быстрее.
Однажды к нам поступила информация о том, что пакистанцы собираются передать талибам оперативно-тактическую ракету малой дальности «Хатф-1». Ее разработали давно, и она считалась очень надежной. Летала на сто километров и могла доставить к цели «подарок» весом полтонны. Теоретически боезаряд не мог быть ядерным, но кто знает… В общем, мы опасались.
По агентурным данным, передача должна была произойти на авиабазе в Харане, по странному стечению обстоятельств ‒ во время праздника ракетных войск. Пакистанцы организовали там конференцию, посвященную успехам их ракетно-ядерной отрасли, пригласив дипломатов и журналистов. Это как-то не сочеталось с тайной операцией, но, возможно, торжественное мероприятие должно было послужить для нее ширмой. Такое напрашивалось объяснение. Хотя могли быть и другие.
Предполагалось, что ракету примет группа Раззака. В принципе для меня это не имело значения, но, честно говоря, было интересно глянуть – насколько изменился бывший дипломат.
Приглашенные летели пассажирским «фоккером». Самолет зафрахтовало министерство обороны, и в салоне рябило от фуражек с разноцветными околышами и кокардами и мужественных усов, не оставлявших сомнений в непобедимости пакистанской армии. Гражданских тоже было немало – в основном, из министерств, научных институтов и дипкорпуса. Иностранцам впервые открыли доступ в те места, где взрывали пакистанские ядерные устройства. Это делалось для того, чтобы убедить в прозрачности ядерной программы, надежности системы контроля, а заодно поиграть мускулами, показать, кто хозяин в регионе.
Удручающе серьезный голландский советник Алан Босворт говорил, что из этого ничего не выйдет. «Помяните мои слова, вещал серолицый дипломат из страны промозглой сырости и тюльпанов, американцы возьмутся за Афганистан и паков не пожалеют». Кое-кто с ним охотно соглашался, другие спорили, однако серьезности Алана не разделял никто. Полет проходил беззаботно. Дипломаты лихо осушали бутылки со спиртным, пакистанцы взирали на них со смешанным чувством зависти и осуждения. В мусульманской республике потребление алкоголя каралось тюремным заключением, но на иностранцев это не распространялось.
Эй! заорал толстяк Терри Макмэн. Он числился вторым секретарем в посольстве США и был штатным сотрудником ЦРУ. Слыл забиякой, выпивохой и обожал сальности. Подошел к моему креслу и, склонившись над ухом, дыхнул перегаром. Не ожидал тебя здесь увидеть, пролаял, перекрывая своим басом гул моторов. Думал, ты только террористами занимаешься. А тебе бомбу подавай?
Я отшутился: Это ты у нас многостаночник, а я просто турист. Нам прислали приглашение, как и всем.
Ну-ну, буркнул Терри. Не знал, что ты такой любознательный.
«Фоккер» летел три часа. Миновав густонаселенные равнины Пенджаба, перевалил через Соляные горы. Внизу проплывало плоскогорье Таба Кахар. Наконец самолет вошел в воздушное пространство беднейшей пакистанской провинции Белуджистана. После Кветты, Ранжпаи и Нушки
8 достиг запретной зоны – бессточной и засушливой области Харан. С одной стороны, ее ограждали горы Чагай, с другой хребет Рас Кох.
