Домой парень шёл в самом скверном настроении…
– Деньжата гони, парень! – Опёршись на металлическую трость сказал крепкий мужчина лет тридцати, обдав его ароматом сивухи. Оценивающий взгляд исподлобья на стоящего в начале переулка бандита… Нет, это не гофер и не мёртвый кролик
[24], обычный одиночка. Рука в кармане как-то сама скользнула в трофейный, ещё лондонский кастет…
Н-на! Удар нанесён по всем правилам бокса, лицевая кость отчётливо хрустнула, и самоуверенный громила тяжело рухнул лицом вниз.
Быстро оглядевшись и не увидев поблизости благонамеренной публики, Алекс шагнул в вонючий переулок, подобрав на ходу трость. Никого… оттащив незадачливого грабителя на несколько шагов вглубь, попаданец неумело, но без лишней брезгливости обыскал его. Как и ожидалось, денег почти нет. Ну да… такие вот типы всё сразу спускают…
Пнув от злости лежащего без сознания, бывший студент принялся быстро раздевать его. В конце концов, одежда и сапоги вполне добротные, продав их даже за полцены, можно заплатить Старой Мэгги не меньше чем за месяц вперёд. Трость оставил – приметная, одежду же свернул в узелок, вроде как у старьёвщика купил или из прачечной несёт.
В Пяти Точках привычная уже мешанина грязи, свиней, свински пьяных людей и мусора.
– Алекс, – промычал Патрик О'Доннел, пытаясь привалиться на него, вроде как приветствуя объятиями. Короткий удар по печени заставил старого алкаша оставить попытки залезть в карман к попаданцу. Совершенно привычная ситуация…
И это пугала попаданца до чёртиков. Обстановка затягивала, становилась почти нормальной… ужасно, если задуматься – такого врастания в реальность Алексей от себя не ожидал. С одной стороны неплохо, психика пытается приспособиться. С другой… болото, оно затягивает.
Пять Точек стали пусть и не домом… но ещё пара недель, и попытки покинуть это место станут вялыми, и он может постепенно превратиться в одного из местных, с опухшей от постоянного пьянства рожей и мыслями, крутящимися вокруг выпивки и кокаина
[25].
Пара слов со Старой Мэгги, потом с миссис Рут… от него не убудет с любезностей, а хорошее отношение может помочь. В комнатушке привычно сварил овсянку, закинув туда под конец горсть изюма. Фред сперва кривился от такой еды, но признал всё-таки – сытная. Дёшево и сердито, как раз по их скромному бюджету.
– Руки мой, – сказал Алекс вернувшемуся приятелю, на что тот привычно скривился, но послушно умылся – в таких вещах Фред доверял попаданцу. Особенно после лекции о ЗОЖ
[26], крепко впечатлившей англичанина.
– Откуда? – Спросил он Алекса, доев свою порцию, показывая на узел.
– А… ограбить хотел, – скривился тот, – тихо! Нечего соседям знать! Пусть считают меня безобидным малым, мне репутация кулачного бойца не нужна.
Фред схватывал всё на лету.
– Это да… одних она отпугнёт, а другие как пчёлы на мёд слетятся – проверить силушку. Стратег.
Развернули одежду, дабы оценить её как следует. Алексу она заметно широка, но в длину в самый раз. Учитывая, что одежда незадачливого грабителя качеством повыше собственной, он решил оставить её себе после стирки. Не бог весть что, но в такой можно уже появляться в приличных районах.
– У меня тоже хорошая новость, – похвастался приятель, сияя как начищенная медная сковорода, – в театр Виндзорский нас пригласили. О'Нил билеты достал, просил только за ним зайти, он малость вчера перебрал, боится не встать вовремя.
Алекс дёрнул щекой: по вполне понятным причинам, к качеству местного театра он относился с сомнением. Всего-то лет тридцать назад Виндзорский театр блистал, а ныне… Да чего говорить, близость к трущобам сделала своё дело.
Отказываться всё же не стал – какое-никакое, но развлечение.
Жил О'Нил по соседству, но публика там обитала куда как попроще. Четырёхэтажное здание с заминированными подходами и трупиками крыс со стороны выглядело ветхим, внутри ещё хуже.
Переступив через спящего в подобии вестибюля негра, лежащего в луже мочи, приятели начали подниматься по скрипучей деревянной лестнице. Места нужно выбирать осторожно, потому как слой всевозможных органических отбросов на ступеньках превышал все мыслимые нормы.
– Ходят тут! – Вылетевшую навстречу из какого-то тёмного угла немолодую женщину с доской наперевес, встретил молодецкий удар Фреда. С чего та взбесилась… да какая разница? Может, под наркотой или белочка, а может, давным-давно уже спятила. Обычная история для здешних мест.
На лестничной площадке варили что-то в чугунной печурке молодая, вполне привлекательная черноволосая женщина и крепкий негр. Тоже… ячейка общества, вполне привычная для Пяти Точек. Судя по матрасу из тряпок, они и жили здесь же.
О'Нил жил на четвёртом этаже, под самой крышей, снимая комнату с четырьмя приятелями.
– А, парни! – Обрадовался разбуженный ирландец, – уже?
Потерев заспанное лицо руками, он быстро облачился в довольно приличный сюртук, дико смотрящийся при его заплатанных брюках и дырявых ботинках, которые давно пора выбросить, и молодецки крутанулся.
– Красавчик, – польстил ему попаданец, – все бабы твои.
Довольно улыбнувшись щербатой улыбкой, О'Нил приосанился и они начали торжественно спускаться вниз. Всем желающим и нежелающим ирландец громогласно объяснял, что вот он …с дружками в театру идёт…
– Практически светский выход, – с мрачной иронией сказал попаданец.
Глава седьмая
Здание Виндзорского театра располагалось неподалеку от Пяти Точек, так что поход предполагался короткий. Но нет… для О'Нила и Фреда это практически светский выход, так что выхаживали они чинно, здороваясь со всеми мало-мальски знакомыми людьми, старательно подводя беседу к своей культурной программе.
Попаданец бесился поначалу, старательно не показывая виду, но потом смирился.
– Буду воспринимать это как тренировку, – подумал он, – нужно же научиться понимать местных.
Здание театра изрядно запущенное и явно видело лучшие времена. Пройдя через обшарпанное фойе с гомонящей толпой, среди которых далеко не все хотя бы притворялись светскими львами.
– … ещё раз посмотришь на моего Джонни, кошка ты течная, я те зыркалки повыковыриваю! – Пронзительно вопила хорошо одетая немолодая женщина со следами былой красоты на молодую соперницу. Её удерживал упитанный мужик с крайне самодовольным лицом – бабы-то из-за него ссорятся!
