Они ходили чуть поодаль от строя, не мешая офицерам выискивать нужных им людей, ориентируясь на землячества, рабочие специальности и уже имеющийся воинский опыт. При ходьбе оба тяжело опирались на трости – у француза виной тому дружественная картечь в последнем бою, а у попаданца – колотая рана бедра, не слишком глубокая, но очень уж болезненная.
– Думаешь? – Остро глянул француз, и Алекс опять почувствовал себя на экзамене.
– Самое время. Ирландцы с охотой пойдут служить туда, где их не считают белыми неграми и не гнобят всячески – то есть подальше от англосаксов. Такие части есть, но чтоб и командиры ирландцы, да снабжение нормальное – только у нас. Шерман сейчас и за соломинку ухватится, дабы получить боеспособную часть, а уж мы-то к числу лучших относимся, как ни крути. Он не глуп и прекрасно понимает, что добровольцы, воюющие среди своих, куда как лучшие солдаты, чем третируемые белые негры в подразделениях англосаксов.
– Этого мало, – полковник резко отмахнулся, – даже награждение бригады провели без лишнего пафоса, дабы не раздражать англосаксов. Вся армия обделалась, и только Кельтика выстояла! Ирлашки! Попытались славу на артиллерию переложить, а там…
Алекс засмеялся тихонечко вспоминая забавный момент – сильно не мог, при резких движениях всё ещё болели заживающие рёбра, ещё один привет битвы у Персикового Ручья.
Они с офицерами бригады пришли (в его случае – принесли в портшезе) проставиться артиллеристам за спасение. Сидели, выпивали… В расположение влетел комиссар
[173] из Вашингтона и сходу начал речь перед артиллеристами.
– Храбрые герои, истинные янки, вставшие на пути мятежников, – а командир в ответ на ломаном английском, – Помедленней, пожалуйста, мои парни ваш язык плохо понимают.
Ну да, откуда бы понимать английский прусским добровольцам
[174]? По некоторым оговоркам – вполне себе кадровым воякам, не уволившимся со службы, а отправленным в командировку. Опыт в большой и желательно чужой войне – дело стоящее. Пусть к Гражданской войне в САСШ относились в Европе скорее пренебрежительно, но это всё-таки война большая, с манёврами через полматерика.
В итоге героев битвы у Персикового Ручья наградили щедро, но без лишних слов. В речах и в газетных заметках упирали всё больше на наших парней, стараясь не упоминать конкретные части.
Вторую Медаль Почёта в качестве награды получил Ле Труа, ей же наградили ещё шестерых офицеров и девять сержантов и рядовых. Остальные получили медали, причём иногда по две-три сразу, как сам попаданец.
Алекс довольно цинично (и логично) предположил, что этими наградами пытаются поднять боевой дух войск. Дескать – смотрите, какие у нас храбрые герои! Равняйтесь на них! Одновременно с этим вышел указ Линкольна о пенсиях и льготах (весьма скромных) для кавалеров, их вдов и детей (до совершеннолетия), и в общем-то сработало.
Дезертирство на нет не сошло, но солдаты, оставшиеся верными присяге, прямо-таки загорелись мыслями о наградах. С денежными выплатами-то…
Наградили бригаду и Благодарностью от президента, что позволило прикрепить к уже имеющейся планке дубовую ветвь. Очень престижно, между прочим. Ещё Благодарность от командующего, что позволило прикрепить всем бойцам очередную планку с правой стороны груди. Памятная медаль Битва на Персиковом Ручье, выданная всем участникам.
Главной наградой стало присвоение федеральных званий всем без исключения военнослужащим бригады. Вроде и мелочь в военное время… но тем самым правительство брало на себя некие обязательства по отношению к ветеранам, возможность продолжить службу уже после войны.
А ещё – де юре утвердило первую федеральную часть САСШ, сформированную по национальному признаку. Это создало очень интересный прецедент и по слухам, о создании таких частей начали поговаривать в других землячествах САСШ, а кое-где и активно пробивать их создание. Теперь заявление о стране, подобной плавильному котлу
[175], никогда не прозвучит.
Что характерно, набирать туда предполагалось не новобранцев, а отпускников и раненых солдат после лечения. Мелочь вроде бы, но Алекс предвидел яростную защиту национальными лидерами землячеств своих частей. С одной стороны – неплохо, будет кому проследить за снабжением и моральным духом. С другой… в бой такие части рваться не будут. Он помнил, как тяжело восприняли потери бойцы Кельтики
[176] – прежде всего потому, что это не случайные люди, которых судьба свела с тобой на время, а родные, друзья, и по меньшей мере земляки.
После битвы решили изменить знамя части – теперь лиру на нём окружали слова Эйрин го бра латиницей и огамой
[177], замыкавших арфу в круг. Между прочим, не абы как… два алфавита по кругу символизировали, что некогда кельты говорили на родном языке, сейчас на чужом, но придёт время, и они вернутся к родным истокам.
– Подавай заявку на дивизию, – сказал Алекс, когда они вернулись в штабную палатку, – сейчас тебя поддержат.
– Сейчас?
– Франция, Мексика… дальше объяснять?
Ле Труа дёрнулся было, открыл рот и снова его закрыл.
– Думаешь, Франция влезет в войну?
– Влезет или нет, сказать сложно, это больше от действий в Европе зависит, чем от нас. Но что лезет, это факт.
– Н-да… Русский Медведь решил проявить благоразумие и отойти в сторону, теперь многие расклады поменяются.
Попаданец промолчал, пропустив лёгкий выпад против России мимо ушей. Он и сам считал непонятной позицию Российской Империи в этой войне. Как ни прикидывал, но не видел НИКАКОЙ материальной выгоды для страны от поддержания Линкольна. Испорченные отношения с Англией, с Францией…
Хотя если вспомнить о Крымской войне, то… Александр мог поступить так просто из вредности. Точнее, даже не из вредности, а с неким прицелом на будущее Мы ничего не забываем.
