Мелочь? Ан нет… с учётом того, что в Мексике сидит император Максимиллиан Первый, являющийся этаким совместным проектом Англии, Австрии, Франции и Испании, картина вырисовывается интересная.
Европейцы держатся в Мексике с большим трудом, проводя типично колониальную политику, так что возможность опереться на расположенное по соседству дружественное государство для них неоценима. Нейтралитет России давал возможность влезть в мексиканские дела не краешком, а с ногами.
– О чём думаешь?
– Сколько мог получить Александр за свой нейтралитет и получил он хоть что-то вообще
[178], – честно ответил попаданец.
– Ранее Север и Юг в едином порыве отвергали эту возможность, – задумчиво проговорил Ле Труа, разливая вино по кружкам, – у них свои интересы в Мексике. Но судя по пляскам вокруг европейских офицеров, причём с обеих сторон конфликта, ситуация изменилась самым коренным образом.
Француз замолк и увидел Алекса, глядящего на командира с ошарашенным видом.
– Пусть я принципиально не интересуюсь политикой, но это не мешает мне делать выводы, когда политика начинает интересоваться мной!
Попаданец хмыкнул и записал красивые слова в блокнот – такие вот красивости нужны позарез, драматург всё-таки.
– Вообще интересно, – продолжил бывший студент, развивая мысль о политике, – Конфедерация как самостоятельная сила уже не может состояться. Даже если отобьются на этот раз, то… мужчин там выбили, хозяйства порушены. Через несколько лет Союз снова повторит попытку и на этот раз учтёт все свои ошибки. А на Юге уже некому будет воевать…
Если же Конфедерация пойдёт на фактический вассалитет у европейских держав, то может и выкарабкаться. Десять-пятнадцать лет пожить под тенью Старших Братьев, а потом уже можно будет заявлять о себе как о самостоятельном игроке. Хм… тем паче, что больше европейцы в Мексике и не протянут, всё равно передерутся.
– Старших Братьев? Интересный образ… а если…
Зашедших в штабную палатку офицеров бригады втянули в интереснейший спор на эту тему. Разошлись настолько, что на следующий день, едва приняв новобранцев и имущество, попытались провести командно-штабные-политические игры. С картами, макетами местностями, справочниками…
Получилась сущая ерунда, и в общем-то закономерно, но удовольствия она доставила море. Даже вторые лейтенанты
[179], причастные к игре, почувствовали себя вершителями судеб, этакими Бонапартами и Талейранами
[180].
Политические, стратегические и тактические игры получили большую популярность в бригаде, став любимым интеллектуальным развлечением, оттеснив карты и шахматы. Ставились самые необычные вводные, и начиналось. Сперва на уровне бригады, потом увлечение поползло вниз – до батальонного уровня, ротного и даже взводного. Понятно, что чем ниже уровень таких вот игр, тем меньше правдоподобность. Но люди учились думать, сопоставлять факты – на деле, на реальных примерах из собственного настоящего и прошлого.
Знал бы попаданец, к чему это приведёт, сильно бы удивился…
Тридцать вторая глава
Конец сентября ознаменовался для армии Союза целой серией поражений. С назначением Борегара командующим обороной Атланты, в войска Конфедерации будто вдохнули новую жизнь. Старики и мальчишки, составляющие добрую половину сил Юга, побеждали.
Юг охватила эйфория, газеты в самых восторженных тонах писали о новом командующем, превознося его до небес. Политическое влияние креола и его сторонников резко возросло, особенно после поддержки Борегара Робертом Ли, главнокомандующим армии Конфедерации, к которому присоединились все военные, высказав резкое недоверие Джефферсону Дэвису
[181].
Недоверие президенту высказывали и до этого, но благодаря поддержке богатых плантаторов, опиравшихся на весьма сомнительные обещания Англии, тот держался. В этот раз оглядываться на Англию не стали. В начале октября арестовали ненавидимого военными Джуду Бенджамена
[182].
При аресте государственный секретарь погиб, но в его бумагах якобы обнаружилось много компромата на сторонников Дэвиса. Военные решительно отстранили Дэвиса и наиболее подозрительных чиновников от власти, в Конфедерации начала править хунта
[183] с Робертом Ли во главе.
Богатые плантаторы вознегодовали, попытавшись привычными для себя методами повлиять на военных. Но прекращать поставки продукции в военное время… Нескольких человек схватили и вполне официально повесили – за саботаж в военное время. Плантаторы, привыкшие быть этакими всевластными князьями, сделали попытку поднять мятеж, и… снова закачались на виселицах под полное одобрение народа.
В Конфедерации началось то, что попаданец с большим удивлением окрестил для себя военным коммунизмом. Имущество конфисковали только у врагов народа, но в остальном… режим Роберта Ли обещал быть жёстким.
Если где-то прибыло, значит – где-то убыло, а соответственно – верна и обратная формула. Конфискация имущества принесла казне немало средств и позволила найти деньги не только на армию, но и на какие-то социальные программы.
Простым гражданам КША стало заметно легче – по крайней мере, в госпиталях снова появились лекарства, а вполне классическая продразверстка
[184] стала чуточку помягче. Люди перестали жить впроголодь, и будущее выглядело не столь беспросветным.
