Попытки отделаться от баварского монарха никак не удавались, Его Величеству скучно. А тут вот – настоящий полковник, выходец из трущоб, политический деятель, социалист, драматург, писатель. И главное – страшно загадочное происхождение Фокадана! Судя по некоторым деталям, Людвиг именно этот момент воспринял с наибольшим интересом.
Склонный к мистике и романтизму, феодал старательно придумывал всё новые и новые версии, накручивая вовсе уж шизофренические. Одна его попытка определить – кем из Рыцарей Грааля
[102] является попаданец, ввела Алекса в ступор. А местные ничего, привыкли, даже расчеты какие-то проводить начали, документы поднимать, легенды старинные.
Фокадан, не склонный к дурной эзотерике, страшно озлился. Кое-кто из недоброжелателей понял это и начал подбрасывать дровишек в костёр, разжигая мистические экзерсисы
[103] короля.
В итоге попаданец начал запираться в комнатах, отговариваясь творчеством. А поскольку заняться в общем-то и нечем, то и в самом деле пришлось писать…
* * *
– Друг мой, вы рождены творить! – Воскликнул Людвиг в ответ на просьбу принести хотя бы учебники по физике и математике, – я не позволю вам загубить свой талант, занимаясь презренным металлом! Пусть с этими железками возятся те, кто не способен на творчество.
Его Величество принял очередную позу Памятник для потомков и постоял немного, промокая глаза платочком.
– Пусть меня назовут тираном, но благодарность потомков мне дороже. Один ваш рассказ, – король потряс листами, – дороже переносной железной дороги в сотни раз!
* * *
Так что никакой презренной литературы инженеров в пределах досягаемости попаданца не наблюдалось. Что остаётся делать? Только писать и строить планы, как выбраться из дурацкой ситуации.
Лёгкие юмористические рассказы вылетали из-под его пера один за другим. Поди ж ты, настроение самое злое, а юмористические рассказы, на которыми ухохатывается вся Германия, идут поразительно легко. Может не зря говорят, что самые талантливые юмористы, сатирики и клоуны, в реальной жизни довольно-таки угрюмые люди?
До зимы Фокадан написал почти три десятка рассказов о Пеппи, сатирические зарисовки Наблюдение иностранца за немцами, где удачными гротеском
[104] удалось подчеркнуть наиболее выпуклые черты немцев из разных земель, и наконец – короткую повесть о военных приключениях ирландца во время Гражданской Войны САСШ и КША.
Повесть ругали, хвалили, но признали-таки настоящей литературой, не в последнюю очередь из-за необычного взгляда с точки зрения рядового солдата. Новинкой жанра это не стало, но обычно точка зрения рядового солдата показывалась утрированно патриотичной и религиозной. Вдобавок, низы описывали представители верхов – с соответствующей правдоподобность. Значительно реже встречался прямо противоположный подход, с избытком зоологических подробностей, где рядовой Ганс показывался этаким скотом.
Больших литературных достоинств, по мнению самого попаданца, Маленький человек на Большой Войне не имел. Но опять выстрелила та самая инаковость, и пожалуй, сработало-таки более или менее раскрученное имя автора.
– Ёлки зелёные, – бормотал попаданец, расхаживая по кабинету, – вроде бы всё и неплохо складывается. Известность спасёт от многих неприятностей, но как же здесь тухло! И деньги…
За литературные труды попаданец выручил много меньше, чем за один только патент на железную дорогу. Потом выстрелили настольные игры, а нереализованных идей сколько!
Становиться профессиональным писателем и драматургом Алекс не видит никакой необходимости. В средствах он не нуждается, одно только поместье приносит больше дохода, чем тратит его владелец.
Если же учесть недавно купленные сельскохозяйственные угодья, участки под застройку и акции целого ряда промышленных предприятий Юга, вырисовывается очень недурственная картина.
Лично ему хватит на жизнь менее одной десятой этих денег. Ладно, есть Кэйтлин, потом может ещё женится, дети появятся. Ну так и участки будут дорожать.
Но деньги после определённой суммы, это уже не комфорт, а возможности. Купить особняк, яхту, или построить больницу.
Треть прибыли уходит на благотворительные нужды ИРА. Часть патентных отчислений уходит напрямую кельтам. То, что некогда было маской, стало чем-то естественным. Благотворительность, коей занимался только из-за политических амбиций и ради Лиры, стала привычной. В память о жене.
А ещё желание быть причастным к чему-то масштабному, оставить след в Истории. Нет, не на первых ролях – просто знать, что твоими трудами делается что-то настоящее.
Литература же и пьесы… вроде бы получается, ценят. Но вот создание КША, к коему он может быть причастен вовсе уж косвенно – вот это действительно достижение. А ещё ИРА, где ирландцы впервые за долгое время стали организованной силой.
– Политика, это моё, – вслух сказал попаданец с каким-то облегчением, приняв наконец спрятанную где-то в глубине естества правду, – надо же, никогда не думал. Когда видишь, как мир меняется из-за твоих действий, причём в нужном тебе направлении, это здорово. Не думаю, что какой-нибудь наркотик с этим сравнится. Что ещё? Изобретательство?
Алекс задумался и признал, что пожалуй – да, нравится. Пусть во многом это отголоски комплекса попаданца, желающего непременно изобрести промежуточный патрон, командирскую башенку, перепеть Высоцкого и предупредить Сталина
[105].
Для самоуважения выходец из двадцать первого века просто-таки обязан получить качественное инженерное образование и внедрить какие-то привычные ему вещи. Просто потому что…
* * *
– … да, Ваше Величество.
– Просто Людвиг, сколько можно напоминать!? – Капризно отозвался король, кривя губы, – в узком кругу, разумеется, мой друг.
– Хорошо, Ваше Величество Людвиг, – включил солдафона Фокадан. Монарх показательно закатил глаза под смешки присутствующих, но кроме театрально вздоха, ничем не ответил.
Алекс понемножку приспосабливался к жизни при дворе и причудам монарха. Придворные постепенно убедились, что отставного полковника тяготит такая дружба с чудаковатым монархом, и отношение к попаданцу стало значительно мягче.
