– Достойно, – только и сказал комендант, но всё не уходил, поглаживая пышную рыжую бороду с обильной проседью.
– Тебе обязательно делать это самому?
Алекс непонимающе уставился на Клее.
– Секретаря какого нанять, – продолжил Петер, – или просто – студентам приплатить из небогатых. Есть у нас парни, что английский хорошо знают, так некоторые из них и с архивами дела иметь привыкли. В тюрьму я их пропущу легко, режим у тебя ослабленный.
Вместо ответа попаданец подошёл к стене и стукнулся слегка головой.
– Петер, я дурак, сколько времени можно было сэкономить!
Комендант кхекнул, давя смешок, но всё-таки не выдержал и рассмеялся в голос.
Конкурса устраивать не стали: по некоторым оговоркам, на подобное действие Клее нужно получить одобрение у спецслужб. Так что студентов подобрали из числа благонадёжных.
– Фриц и Ганс, – попаданец покачал головой и хмыкнул. У помощников канонические немецкие имена, а физиономии столь своеобразные, что издали видно – не истинные арийцы с плакатов, скорее наоборот. Впрочем, ребята оказались вполне дельные, а антисемитизмом Алекс никогда не страдал. Впрочем, особого пиетета
[134] иудеи у него тоже не вызывали.
– Английский мало кто учит, – пояснил Клее небогатое количество претендентов, – не слишком популярный язык
[135]. Знаю нескольких парней из аристократов, родственники у них в Англии живут, гостят друг у друг часто. Вот только они на лето по поместьям разъехались или ещё куда, в городе не найдёшь, да и заинтересовать их проблематично. А эти из самой Англии приехали, тамошние евреи. Учёба там дорогущая
[136], слов нет, вот они у нас и учатся.
– Имена такие откуда? – Полюбопытствовал Фокадан у студентов.
– Родились здесь, – не слишком охотно ответил горбоносый Фриц, нервно теребя полу ветхого сюртука, – потом родители в Англии перебрались, отец место получил.
– Из выкрестов
[137]?
– Да, – так же неохотно ответил Фриц, – Графиня фон Бек крёстной отца была, помогала крестнику. Как померла, так всё, тяжко стало без покровительства. А в еврейской общине нас скорее камнями закидают, как отступников.
После этих слов Фриц заморгал часто, глаза его увлажнились, и попаданцу стало неловко. Бегло проверив способности братьев, Алекс провёл инструктаж и отправился на тренировку. С полпути вернулся.
– Вот что, Фриц и Ганс. Столоваться будете здесь же, я на кухню доплачу. И раз уж вы мои секретари, то пойдём учиться боксу и фехтованию. Не потому, что вы мне так приглянулись, а потому, что если уж я взял людей под свою ответственность, то отвечаю за них полностью. Ясно?
– Так точно, ясно, герр полковник! – Вразнобой ответили братья, нелепо имитируя стойку смирно.
К середине лета с помощью братьев Бек (их отец взял в своё время фамилию в честь покровительницы), попаданец закончил наконец первый и второй том в чистовом виде, и отослал на рецензирование Людвигу.
Особой необходимости в этом нет, но раз уж король взялся покровительствовать ему, то хотя бы из вежливости… Людвиг нашёл это небезынтересным, что в его случае было вежливым эвфемизмом
[138] скучищи смертной. Но выпуск одобрил.
Чтобы не лезть в долгие переговоры, книги Алекс выпустил за свой счёт. Благо, имя уже раскрученное, а тиражи небольшие. Будут какие-то издатели заинтересованы, тогда и пойдут допечатки.
Двести экземпляров в КША, по сто во Франции, САСШ и Германии – включая Пруссию. Издания вышли роскошные, дорогие, с фотографиями и рисунками, на качественной бумаге.
Продавать их неправильно, из-за чего жаба немного душила, но попаданец поборол земноводное, и все книги пошли по адресатам совершенно бесплатно. Университетские библиотеки, редакции крупных газет, известным историкам, военным, политическим деятелям.
«… – труд сей страдает детскими болезнями, и требует правки у врачей. Именитые историки, политики и военные наверняка найдут, чем дополнить мой опус, и не всегда эти дополнения будут лестны для меня.
Заранее говорю, что на уточнения и правки обижаться не буду, если они будут по всем правилам науки исторической, без явственного подыгрывания какой-то стороне или персонажу.
Книги написаны немного наспех, по горячим следам. В том её недостаток и достоинство одновременно. Есть возможность внести уточнения, пока живы те, кто стал героями сих произведений…»
Сопровождающие письма, составленные нарочито старомодно, отправились с каждым экземпляром. Все написаны Фокаданом лично. Мелочь, но нешуточный показатель уважения к получателю. Пусть даже всплывёт это годы спустя.
Вопреки ожиданиям попаданца, особого шума книги не вызвали. Неприятно немного, но в Европе дела глубоко провинциального американского континента заслуженно считаются чем-то вторичным.
В КША и без того с удовольствием поддерживали любую ерунду, направленную в сторону недавнего противника. Материалов о бесчестности северян публиковалось столько, что на этом фоне книги Фокадана едва не затерялись.
Единственное, некий всплеск интереса в САСШ, но поскольку Фокадан щедро открывал тайны влиятельных людей, не обращая внимания на принадлежность к определённой партии или Клану, то СМИ просто замолчали проблему. Дескать, очередной поток фекалий от южан, ну сколько можно…
«– Обидно? Пожалуй. А ведь ожидал оваций, привык уже к успеху своих произведений. Ничего, зато можно быть уверенным, что в будущем мои «Записки о Гражданской Войне» станут если не классикой, то где-то рядом. Хотя бы как пример первого архивного детектива»
* * *
– … завершили расследование, – устало сказал жандармский ротмистр, придя лично в камеру, – нашлись кое-какие интересные факты. Словом, можете подать апелляцию на досрочное освобождение, мы вас поддержим.
– Предатель?
Ротмистр сделал каменное лицо, но потом вспомнил о дружбе попаданца с Людвигом и на лице жандарма явственно проступило:
«Всё равно Его Величество проболтается.
